Но у Ларисы Михайловны Собакиной в сенях был строгий порядок
и невероятная чистота. С правой стороны тянулась калошница, в которой виднелась
старая, поношенная, но идеально начищенная обувь: туфли на низком каблуке,
резиновые сапоги, полусапожки с меховой оторочкой и босоножки коричневого
цвета.
Слева, на крючках висела верхняя одежда: плащ, куртка,
пальто с сильно вытертым воротником из норки. На полу лежала домотканая
дорожка, на ней у самого входа в кухню стояли замшевые ярко-красные кроссовки,
совершенно новые, очень дорогие. Такая обувка не по карману бедной крестьянке,
равным образом ей не купить и вон ту курточку из голубой джинсовки. Вещичка,
правда, выглядит хуже некуда, рукава ее усеяны дырами. Но, имейте в виду,
прорехи появились на одежке не от ветхости и не оттого, что ее владелица
зацепилась за грабли. Нет, дырочки прорезал кутюрье и взял за работу бешеные
бабки.
Я толкнула следующую дверь. Конечно, можно предположить, что
к Ларисе Михайловне приехала внучка, городская модница, но я очень хорошо знаю,
кому принадлежит дорогая обувь и совсем не дешевая курточка.
Дверь хлопнула. Я вошла в большую, чисто прибранную комнату.
Ну надо же! Словно попала в конец шестидесятых годов. Два кресла на тонких
ножках, диван, прикрытый ковром, тумба с черно-белым телевизором «Шилялис»,
«Хельга» с посудой, этажерка с разномастными фарфоровыми фигурками, большой
квадратный стол, покрытый бело-желтой скатертью, четыре стула. Накрахмаленные
занавески покачивает ветерок, на подоконнике буйно цветет герань, на стене
громко тикают ходики, одна гиря спустилась почти до полу — идиллическая картина
под названием «Тихий день в деревне». Лишь одна деталь портит пейзаж: злое лицо
девочки, сидящей около стола.
— Ты?! — воскликнула Катя.
— Я, а ты меня не ожидала?
— Зачем приехала?
— А ты с какой стати тут?
— Мне надо!
— И мне.
— Вы кто? — недоумевающе осведомилось еще одно действующее
лицо, полная, но еще вполне крепкая женщина с сильно загорелым лицом.
Я чеканным шагом подошла к свободному стулу, без всякого
приглашения плюхнулась на жесткое сиденье и сурово заявила:
— Похоже, нам предстоит долгий разговор.
Катя задохнулась от душившей ее злобы, Лариса Михайловна
Собакина удивленно заморгала:
— Да что случилось?
Я усмехнулась, открыла рот, но не успела издать и звука.
Дверь с треском распахнулась, комната стала быстро
наполняться хмурыми мужчинами. Несмотря на то, что внезапно появившиеся люди
были в гражданской одежде, сразу стало понятно: это представители правоохранительных
органов.
— Лариса Михайловна Собакина? — сердито поинтересовался
полный лысоватый дядечка, странно похожий на Дегтярева.
— Да, — совершенно растерявшись, кивнула пожилая женщина, —
паспорт показать?
— Не надо пока, — махнул рукой толстяк.
Потом он повернулся к красной, словно огнетушитель, девочке:
— А ты Катя?
— Нечего тыкать, — взвилась та, — я с тобой на одном поле не
гуляла!
— Деточка, — ласково заявил милиционер, — грубить старшим
плохо, и вообще, хорошо воспитанные дети говорят взрослым дядям «вы».
— Как ты со мной, так и я с тобой, — парировала Катя,
вскакивая на ноги, — хорошо воспитанные дяди говорят незнакомым девушкам «вы».
Толстяк хмыкнул:
— Ладно. Меня зовут Виктор Анатольевич.
Катя стояла молча. Мужчина взглянул на меня.
— Дарья Ивановна Васильева?
— Ага, — кивнула я, — именно так. Откуда вы меня знаете? Мы
знакомы?
— Лично пока нет, — усмехнулся Виктор Анатольевич, — но я
наслышан о вас, весьма, да…
В этот момент Катя, воспользовавшись тем, что внимание
милиционера переключилось на меня, кинулась к окну.
— Лови ее! — закричала я. — Сейчас уйдет.
Но зря я волновалась. Один из парней, стоявший у дверей,
мгновенно схватил девочку, та его лягнула.
Виктор Анатольевич покачал головой:
— Фи! Как некрасиво. Садитесь, нам, похоже, предстоит долгий
разговор.
— Уже слышала нечто подобное, — скривилась Катя и ткнула в
меня пальцем:
— От нее.
— Вот с нее и начнем, — улыбнулся толстяк. — Ну, Дарья
Ивановна, похоже, вы влипли в историю.
— Немедленно покажите документы, — велела я.
— Мишка, — спокойно отреагировал Виктор Анатольевич.
Один из парней вынул удостоверение и сказал:
— Смотрите издали, руками не трогайте.
Я уставилась на «ксивы». Это не милиция! В избушку
пожаловала ФСБ.
— Документ настоящий? — решила уточнить я.
Мужчины засмеялись.
— Ничего веселого, — рявкнула я, — сейчас любую корочку
купить можно.
— Хвалю за бдительность, — кивнул Виктор Анатольевич.
Потом он вытащил мобильный, нажал на кнопку и сказал:
— Ну, бормотни-ка ей пару слов.
Затем протянул мне сотовый. Я машинально взяла трубку и
сказала:
— Алло.
— Поезжай с Виктором Анатольевичем, — каменным голосом
приказал Дегтярев, — ей-богу, мне тебя господь в наказание послал.
* * *
Через пару часов я сидела в небольшом кабинете.
— Духота у нас, — озабоченно покачал головой Виктор
Анатольевич, — хотите чаю?
— Нет, — быстро ответила я, — только воды и покурить. Дайте
пепельницу.
Виктор усмехнулся.
— Это без проблем, ну, начинай!
— Что? — спросила я, одним глотком опустошая протянутый
стакан.
— Рассказывать, — спокойно продолжил Виктор, — сначала ты,
затем я, идет? Поделимся информацией.
Твой любимый Дегтярев пообещал, что ты можешь много чего
знать. Но и я не промах. Интересно, кто из нас более умный?
Я вздохнула, откашлялась и начала:
