После моего дня рождения наша семья взяла с Макса клятву: он
никогда более не презентует нам ничего для дома. Не покупает сервизы времен
королевы Антуанетты, не приволакивает в сад скульптуры из Акрополя, не приносит
подлинники Рубенса для столовой и не дарит рукописные свитки, датированные 1212
годом. Не надо!
— Дари только то, чем может лично воспользоваться мать, —
сурово заявил Аркадий, — а то нам неудобно!
Макс согласился и на Новый год сделал каждому по
индивидуальному презенту. Когда Машуня открыла свою коробочку и взвизгнула от
восторга, я вздохнула с облегчением. Слава богу, Полянский обрел разум и
преподнес обожаемой Маруське не авианосец, а всего лишь колечко, где вместо
камушка мопс из эмали.
Вещь явно сделана на заказ, но она стоит недорого, милый
сувенир, говорящий о внимании. Когда же остальные домашние развернули упаковки,
я успокоилась окончательно. У Кеши был галстук с монограммой, у Зайки —
очаровательная подушка, на которой вышиты кошки, у Дегтярева — портсигар с
надписью «Смерть врагам». Расслабившись, я заглянула в предназначенную мне
шкатулку и чуть не свалилась со стула. Часы! Но какие! Платина с бриллиантами!
Сделан прибор одной из самых дорогих фирм, специализирующихся на ювелирных
украшениях. Сверкающих камней прорва, ими усыпан весь корпус размером с
кофейное блюдце, внутри циферблата вроде налита вода" в которой плавает
несколько камней. Или не вода, не спрашивайте, я не знаю. Определить время
невозможно, цифр нет, их заменяют все те же обработанные алмазы, стрелки
сверкают, браслет тоже.
— Да уж, — поперхнулся Кеша, — недешевая штучка!
— Носи их всегда, — велел польщенный Макс.
— Ты хочешь, чтобы мы лишились матери? — спросил Аркадий. —
Да у нее сей механизм мигом отнимут…
— Даша человек жадный, — подхватила Ольга, — ни за что не
отдаст, начнет драться с грабителем, покалечит его, потом вытаскивай ее из
тюрьмы, кланяйся Дегтяреву.
— Пусть лучше в сейфе лежат, — заявил полковник, — послушай,
ну что б тебе кружечку подарить, с мопсом! Дашутка их собирает.
— Не мой формат, — нахмурился Макс, — впрочем, я ошибку
исправлю, давай часы назад.
Страшно обрадовавшись, я вернула ему безумно дорогой подарок
и через неделю вновь увидела Полянского, на этот раз с двумя коробочками.
— Во, — воскликнул он, — гляди, которые настоящие?
Я уставилась на сверкающие камни, потом ткнула в левую
шкатулочку.
— Эти.
— Вот и не угадала! — радостно закричал Макс. — На подделку
указала! Классно, да?
— Ага, — осторожно кивнула я.
— Корпус из белого золота, — возвестил Полянский, — а сверху
стразы Сваровски.
Я вздохнула, потому что и копия тянет на приличную сумму.
— Так и быть, — гудел бывший муж, — носи эти, исключительно
из соображений безопасности, а настоящие спрячь в сейф.
Глава 27
Яна Валерьевна попыталась открыть щелочки глаз.
— С удовольствием возьму вместо денег часы, — повторила она.
Я заколебалась. Сказать противной жадной тетке про имитацию?
Сообщить про камни от Сваровски?
Небось Темкина полагает, что это брюлики. Хотя никто меня за
язык не тянет. Часы золотые, да и «алмазы» от Сваровски не такое уж дешевое
удовольствие. Пусть профессор получит то, что попросила.
Я расстегнула браслет и сказала Яне Валерьевне:
— По рукам, но вручу вам сию безделушку, лишь увидев бумаги.
Она кивнула:
— Проблем нет.
С этими словами она включила компьютер и принялась щелкать
мышкой, потом послышалось мерное гудение, и из принтера начали выползать листы
бумаги.
— На всякий случай я сохраняю выполненные заказы, — сказала
заведующая, — может пригодиться.
Вы не сомневайтесь, я человек честный. Если беру плату, то
обязательно выполняю принятые на себя обязательства. Тут все, что я передала в
свое время Зелимхану Хасановичу.
Я протянула «честному человеку» часы, получила взамен
папочку и покинула кабинет.
— Ну удалось? — спросила Настя.
— Спасибо, — кивнула я, — вот!
— Сколько она взяла?
— Ерунду.
— А все же?
— Забудь.
— Постой, а где твои часы? Неужели? — ахнула Настя. — Ты с
ума сошла, никакая наша информация подобных бабок не стоит! Немедленно вернись
и потребуй «будильник» назад. Хотя стой. Давай я быстренько документы
отксерокопирую, ты отдашь ей папку и вернешь брюлики.
— Успокойся, — улыбнулась я, — часики — подделка, хоть и
дорогая! Всего лишь ловко ограненный хрусталь.
— Ну и пусть, — кипела Настя, — во сволочуга!
Я слышала, что эта дрянь часто не деньгами берет.
Скотина! Ты бы ее на собраниях послушала! Такие пассажи
загибает о науке, о чистоте исследований, об ответственности перед грядущими
поколениями. А сама!
И клиенты хороши! Неужели не понимают: простые сведения о
предках не могут столько стоить?
Я попрощалась с разгневанной Настей, зашла в туалет,
запихнула тоненькую мягкую папочку под джинсы и, мило улыбнувшись спящему на
посту охраннику, выскочила на улицу. Для историка Настя слишком наивна. Иногда
в прошлом человека погребены такие тайны, что за них и десяток часов с
брюликами отдать не жаль.
* * *
С вожделением поглядывая на папку, я поехала по проспекту.
Сейчас доберусь до кафе «Апельсинка» и там, в тишине и покое, попробую
разобраться с тем, что попало мне в руки.
В крытом зале царила пустота. Знакомая официантка несказанно
обрадовалась посетительнице.
— Вам, как всегда, латте без сахара? — засуетилась она.
Я кивнула, села за столик, притаившись в самом темном углу,
получила высокий стакан, украшенный горкой взбитой молочной пены, отхлебнула
глоток и погрузилась в изучение добычи.
«Ицхакова Зира Мамедовна, крестьянка, местожительство — село
Аюрт. Ицхаков Ахмад Ахмадович, крестьянин, село Аюрт».
