Чувствуя себя гадкой манипуляторшей, я взяла то, ради чего и
затеяла разговор о «гостье». Очень неприятно, что приходится обманывать милую,
простодушную, по-детски доверчивую Марину. За короткий срок, проведенный в
нашем доме, она успела понравиться всем, каждому сказала ласковое слово,
сделала вкусную запеканку, а я нагло пользуюсь простодушием девушки. Слабым
оправданием мне служит тот факт, что я хочу избавить Катю от нависшей
опасности.
— Кстати, — воскликнула я, пряча ключи в карман, — ты с
Катей знакома?
— Неа.
— Папа тебе не представил внучку хозяина?
— С какой стати? — пожала плечами Марина. — Он же с ними не
дружил, просто работал на Зелимхана.
Сильно сомневаюсь, что Адашевы были в курсе папиных семейных
дел. Отец таким немногословным был, никого никогда не грузил. Да и какому
хозяину понравится, если его шофер будет трепаться о своей семье?
Я вздохнула, действительно, Марина права.
— Зато сейчас у тебя есть возможность подружиться с Катей.
Марина подперла щеку рукой.
— А она из своей комнаты не выходит, сидит там сиднем, носа
не кажет.
Я встала.
— Ну не буду тебя больше отвлекать, иди выбирай себе фильм.
— Не, — заулыбалась Марина, — Маша завтра обещала меня в
город свозить, в какую-то галерею «Икс», сказала, мне понравится. Ты не знаешь,
что там показывают? Неохота перед Машкой в грязь лицом ударить, в художниках я
совсем не разбираюсь.
— Машка решила сделать тебе сюрприз, — ответила я и пошла к
двери, — приедешь — увидишь.
Галерея «Икс» — это огромный торговый комплекс, набитый под
завязку шмотками. Маруська хочет приодеть Маринку, не стоит портить ей
праздник.
Пусть наша гостья ахнет от восторга, увидав кофточки и
туфли. А мне сейчас надо попытаться поговорить с Катей.
Я спустилась на первый этаж, дошла было до комнаты девочки,
постояла пару секунд у двери, но потом раздумала стучать. Скорей всего, сейчас
услышу недовольное «Чего надо?» или «Кого там черт принес?».
Катя хочет, чтобы ее оставили в покое, так пусть получит
этот покой.
Утром я спустилась вниз, когда все остальные давно
разъехались по делам. Позавтракала, пошла к гаражу и вдруг поняла: чьи-то глаза
уставились мне в спину.
Я обернулась: в раскрытом окне гостевой комнаты виднелась
фигурка Кати.
— Привет! — крикнула я и помахала рукой.
Девочка исчезла с такой скоростью, словно ее языком слизали.
— Во ей сейчас раздолье будет, — хмыкнула догнавшая меня
Ирка, — я за продуктами подалась, в доме никого, можно по всем комнатам
шляться. Жаль, у нас замков на дверях нет!
— Не говори глупости, — рассердилась я, — если бедный
ребенок наконец-то выйдет поесть, это к лучшему.
— Ну насчет бедного вы, пожалуй, ошибаетесь, — прищурилась
Ирка, — хитрая она, спасу нет. Я ее тоже сначала жалела, а потом перестала.
— Почему? — удивилась я.
Ирка хмыкнула.
— Около двух дня я подошла к ее комнате и говорю:
«Катюша, не побоишься одна остаться? Мне в химчистку
съездить надо». Два раза вопрос повторила, а ответа не дождалась.
Но Ирка не привыкла отступать. Из-за створки доносились
звуки громкой музыки. Думая, что девочка просто не услышала ее, домработница
заорала:
— Мне ехать пора!
Внезапно дверь распахнулась и на пороге возникла Катя.
— Незачем так визжать, — гневно заявила она, — с какой
радости ты сюда лезешь? Ты поломойка, и знай свое место. Кстати, когда я
вселилась в эту комнату, в ней стояла отвратительная грязь. Будешь сюда
шляться, скажу Даше, чтобы у тебя из зарплаты вычла за отвратительную уборку.
Ирка растерялась, она искренне считает себя полновластной
хозяйкой в особняке, а нас неразумными, неряшливыми, вечно оставляющими после
себя беспорядок детьми. Никто в нашем доме никогда не разговаривал с ней в
таком тоне. Нет, замечаний Ирка от нас получает в избытке. То на нее налетит
Машка с требованием:
— Брось все и погладь срочно блузку!
То Зайка принимается тыкать пальцем в зеркало и
приговаривать:
— Ну и грязь! Лица не видно!
А еще есть Дегтярев, никогда не знающий, где у него лежат
вещи, и каждое утро у нас начинается с громкого вопля полковника:
— Ира! Куда подевались брюки (рубашка, ремень, носки,
пиджак, галстук, портфель, зубная щетка, одеколон, ботинки, ключи от машины,
права с техталоном, брелок от ворот…)?
Следует отметить, что Ирка особенно не расстраивается,
выслушивая претензии домашних. Она быстренько тяп-ляп гладит блузку и, если
Машка возмущенно вопит: «Но у нее все рукава смяты», — бодро отвечает:
— Так в них утюг не просунешь! Надевай, и так сойдет.
Зеркало в ванной домработница обмахивает тряпкой с самым
недовольным видом, бурча себе под нос:
— Ну и какой смысл его мыть? Что за каприз? Вечером опять
пастой заляпают.
А на Дегтярева она и вовсе не обращает внимания.
Услышав завывания полковника, Ирка выйдет в холл первого
этажа и гаркнет во всю мощь своих хорошо развитых легких:
— В шкафу гляньте, там все, в вашей спальне!
— И зубная щетка с туалетной бумагой? И уличные ботинки? —
кричит в неистовстве Александр Михайлович.
— Ага, — меланхолично отвечает Ирка и отправляется по своим
делам.
Единственный человек в нашем доме, получающий все сразу, по
первому требованию и в наилучшем виде, — это Аркашка, с остальными Ирка не
церемонится. Мы давно перестали считать ее прислугой, и, хотя ежемесячно банк
переводит на счет домработницы определенную сумму, Ирка нам как родственница.
Порой у нас начинаются выяснения отношений, но.., никто и никогда не
разговаривал с Иркой злобно, не указывал ей на место и не пугал отставкой. Нам
это просто не придет в голову, разве можно уволить из дома троюродную тетушку?
Хоть она и раздражает порой до зубного скрежета, так ведь своя, родная.
Поэтому, услышав заявление Кати, Ирка почувствовала себя
оскорбленной до глубины души. И сейчас зудела, садясь в свою машину:
