Лучше унести все добро, неладно его в доме оставлять!
Я посмотрела в наивное розовощекое личико Люси и твердо
поняла: деньги украла не она. В противном случае девушка никогда бы не стала
рассказывать о больших суммах, хранящихся в разных местах. Воровка бы заявила:
— Какие тысячи? Ничего не знаю! Мое дело убрать помещение, а
чего там у хозяйки есть, понятия не имею.
А Люся словоохотливо сообщила мне о купюрах.
Хлопнула дверь, в кафе появилась новая посетительница,
женщина лет сорока с яркой зеленой сумкой, она прошла мимо нашего столика. За
дамой шлейфом тянулся аромат духов.
— Ой, — вздохнула Люся, пальцем подбирая с тарелочки крошки,
— ландыши. Где ж она эти цветы взяла в такую пору? Хотя сейчас любые купить
можно.
Дама села в противоположном конце зальчика, оставленный ею
аромат стал еле ощутимым.
— Это духи, — ответила я, — одна французская фирма выбросила
недавно на рынок новинку: парфюм с естественными запахами. Есть аромат
свежескошенной травы, грейпфрута, мяты, лимона. Хотя новое — это хорошо забытое
старое. В свое время москвички обожали духи «Белый ландыш». Не слышали про
такие?
— Неа, — улыбнулась Люся. — Мне раньше Софья Зелимхановна
чем подушиться отдавала. Подарят ей флакончик, он не по вкусу ей придется и мне
достанется. Но «Ландыша» никогда не было.
Я вытащила из сумочки пудреницу. Нет, доллары утащила не
Люся. В холле дома Сони ощущался сильный запах ландышей. Я-то наивно решила,
что где-то в вазочке стоял букет милых цветов, но, очевидно, через прихожую
тогда прошла женщина, с ног до головы облитая дорогим парфюмом. Люсе такой не по
карману.
Потом, я очень хорошо знаю: французские духи стойки,
пользуешься ими утром, до вечера запах не исчезнет. Люся бы сейчас благоухала
ландышами. Следовательно, это точно была не она… Но кто?
— Вы не сомневайтесь, — внезапно воскликнула Люся, — я все
умею: и стирать, и убирать, и гладить, вот только готовлю плохо.
Я вынула кошелек, поманила официантку и сказала:
— Люся, мне необходимо поговорить с вашей мамой.
— Зачем? — удивилась собеседница.
— Хозяйка велела узнать о вас все. Где живете, какая семья.
— Ага, ясно. Ладно. Только дом наш в Грызове…
— Знаю, где находится эта деревня, поехали, — велела я.
* * *
Всю дорогу до деревни Люся повторяла: "
— Вы не бойтесь, мамочка не заразная, просто вид у нее
такой, из-за болезни.
Я кивала, в голове крутились разные мысли. В частности,
каким образом построить разговор с незнакомой женщиной, чтобы та прониклась ко
мне доверием и откровенно ответила на мои вопросы.
— Так не пугайтесь, — в сотый раз повторила Люся распахивая
дверь в дом, — инфекции нет.
— Не волнуйся, — успокоила я Люсю, — я не принадлежу к
категории людей, убегающих прочь при виде прыщей.
— У мамы нет прыщей! — воскликнула Люся и провела меня в
большую комнату.
Я невольно вздрогнула. На кровати лежало худенькое, почти
незаметное в одеялах создание. Крохотное личико обтянуто кожей, глаза
провалились. Два окна открыты настежь, но мой слишком чувствительный нос уловил
тяжелый запах, который всегда появляется в помещении, где лежит тяжелый
больной. Из-под пледов тянулись какие-то провода, они исчезали в железном
ящике, мерно гудевшем около тумбочки.
— Как дела, мамочка? — воскликнула Люся.
Больная тихо ответила:
— Замечательно.
— Мамочка моя просто супер, — подхватила Люся, — никогда не
жалуется.
Варвара Сергеевна улыбнулась.
— А какой смысл стонать? Ничегошеньки от этого не изменится.
И потом, Люсенька, вот умру я, станешь вспоминать меня веселой, а не брюзгой
противной.
— Тебе рано о смерти думать, — бодро перебила ее дочь, —
молодая еще! Вон, посмотри на бабушку Майорову! Сто лет справила, и ничего,
скрипит себе.
Варвара Сергеевна не сдержала тяжелого вздоха, а я
подивилась глупости Люси. Обещать парализованной больной долгую жизнь жестоко,
хотя умирать никому не хочется, даже тому, кто влачит жалкое существование.
— Мамуля, — зачирикала Люся, — знакомься, это Даша. Она
экономка у очень богатой хозяйки, близкой знакомой Сони Адашевой. Хочет меня
горничной взять, вот и пришла познакомиться.
Варвара Сергеевна медленно окинула взглядом мою фигуру,
потом спокойно сказала:
— Люся, человек в дом пришел, где чай?
— Ой!
— Да сходи в магазин, возьми конфет.
— Хорошо.
— Спасибо, — быстро сказала я, — не стоит беспокоиться.
— Ступай, Люся, — приказала мать.
Девушка кивнула и унеслась.
— Значит, вы Даша, — протянула больная, — садитесь,
пожалуйста.
Я опустилась на стул, прикрытый ковровой накидкой.
— А фамилия ваша, если не секрет, какая?
— Самая простая, — улыбнулась я, — Васильева.
— Понятно, — кивнула Варвара Сергеевна, — а мы с Люсей
Ивановы. Тоже отнюдь не редкая фамилия.
Вот я слышала, будто Смиты в Америке — это вроде Ивановых, а
Джон по-нашему Иван.
Я кивнула.
— Верно, хотя имена на иностранный язык и не переводятся, но
всем известно, что француз Базиль в Москве может откликаться на Василия.
— Никак вы французский знаете? — прищурилась Варвара
Сергеевна.
— В общем, да, когда-то преподавала в вузе.
— Сделайте одолжение, переведите аннотацию, — оживилась
больная, — лекарство мне посоветовали, да только инструкция на всех языках,
кроме нашего.
Я взяла со столика баночку, повертела ее и сообщила:
— Боюсь вас разочаровать, но тут всего лишь витамины, указан
состав, на мой взгляд, неплохой, и рекомендуется принимать после еды, капсулу
не разжевывать.
— Ну спасибо, — повеселела больная, — приму обязательно. А
ваша хозяйка щедрая, платит хорошо?
