Прибежав на кафедру, я обнаружила ее пустой, все сотрудники
разошлись по домам, лишь у окна сидела Соня Адашева, она готовила билеты к
завтрашнему экзамену для второкурсников.
— Ты еще тут? — удивилась она.
Я кивнула, сняла куртку, повесила ее в шкаф, потом раскрыла
сумочку и.., не нашла там коробки.
То, что я пережила в следующие пять минут, не пожелаю испытать
даже злейшему врагу. Сначала я вытряхнула содержимое сумки на стол, потом
прощупала подкладку, хотя ежу было ясно: коробочка туда не провалится!
— Что случилось? — спросила Соня, наблюдавшая за мной во все
глаза.
И тут я, рухнув на стул, зарыдала. Адашева вскочила и
бросилась ко мне.
— Тише, — сказала она, — любое горе поправимо.
Я, обезумев, закричала:
— Хорошо тебе говорить! А меня выгонят с работы, поставят
клеймо воровки.., браслет.., жемчуг.., ректор…
Соня, разобравшись в произошедшем, воскликнула:
— Фу, какая ерунда! Погоди секундочку!
С робкой надеждой я наблюдала, как Соня подошла к телефону,
набрала номер и сказала:
— Юрий, пройди в мою спальню, открой комод, в верхнем ящике
лежит зеленая шкатулка… Да, да, она.
Немедленно привези ее сюда.
Потом она повернулась ко мне.
— Иди умойся, напудри нос, выкури сигаретку. Да не дрейфь.
Михаила Николаевича нет, хорошо, если он к девяти явится, времени у нас
навалом.
Спустя час в моих руках оказалось украшение.
— Похоже? — улыбнулась Соня.
— Как две капли воды, — прошептала я, разглядывая чудо.
Соня засмеялась.
— Это мой папа Михаилу Николаевичу ювелира порекомендовал.
Неси коробку в кабинет.
— С ума сошла!
— Давай тащи, — подтолкнула меня в спину Соня.
— Но что ты скажешь отцу?
— Он и не спросит, — отмахнулась Адашева, — браслет дарил
год назад, небось давно про него забыл!
Проявит любопытство, скажу: «Потеряла».
— Я не сумею вернуть тебе деньги…
— Я их и не прошу, — хмыкнула Соня, — жизнь длинная, на том
свете угольками сочтемся.
Михаил Николаевич взял коробочку и рассыпался в
благодарности. За услугу преподавательница Васильева была вознаграждена
по-царски. Елена Борисовна вручила мне картонную коробку, в которой оказался
продуктовый заказ, не наш, месткомовский, а тот, что получал ректор: колбаса из
спеццеха, икра черная и красная, шпроты, импортная курица, шоколадные конфеты и
многое другое, страшно вкусное, практически недоступное. В особенности поразило
Кешу невиданное лакомство: мармелад «Бананы в шоколаде». Еще я получила в
бухгалтерии премию, тринадцатую зарплату, и была совершенно счастлива.
После этого случая Михаил Николаевич преподавательницу
Васильеву более из толпы не выделял, чай к себе в кабинет пить не звал и по
службе не продвигал, а Соня никогда не напоминала мне о браслете, скорей всего,
она попросту забыла о том случае, у Адашевой и впрямь было много ювелирных
украшений. Но я помнила о той истории, и вот теперь представился случай
отблагодарить коллегу. А еще я уверена, что к людям потом все возвращается
назад. Эхо поступков, хороших или дурных, непременно до вас докатится.
Наверное, нужно было сейчас рассказать Розе о ситуации с
браслетом, но мне отчего-то совсем не хотелось откровенничать с Яковлевой.
— Скажи, — быстро спросила я, — ты ведь хорошо знала
Зелимхана, отца Сони?
Яковлева хмыкнула:
— Ну, виделась с ним, естественно, Зелимхан дружил с моим
отцом.
— Понимаю, что задаю глупый вопрос, но попробуй ответить. Не
припоминаешь случайно, у Адашева имелся шофер или секретарь по имени Юра?
— Полкан?
— Кто?
Роза засмеялась.
— У Зелимхана работал некий Юрий. Мастер на все руки: машину
водил, поломки чинил, а еще он трубку у них дома брал и тому, кто звонил,
настоящий допрос устраивал: кто, зачем, чего надо… Папа всегда злился и говорил
потом: "У Зелимхана снова Полкан секретарствует. Ведь великолепно знает,
кто звонит, но «интервьюирует». Кстати, фамилия у этого Юры в тему была!
Собакин! Вот ведь класс! А зачем он тебе?
— Понимаешь, — принялась фантазировать я, — Катя очень
тоскует, она замкнулась в себе, не желает с нами общаться, видно, что девочка
не в своей тарелке.
Вот я и хотела пообщаться с кем-то, кто знал ее родителей,
дедушку, бабушку. Родных у Кати не осталось, но, может, хоть прислуга что-то
подскажет! Знаешь, если человек постоянно крутится в семье…
— Сомневаюсь, что Полкан тебе окажет содействие, — буркнула
Роза, — он, когда Зелимхан погиб, уволился.
— И все же я хочу попробовать его отыскать!
— Делать тебе нечего, — протянула Роза. — Развела психологию
на пустом месте. Дай Катьке пару затрещин, вмиг улыбаться начнет. Представляю,
как она тебя своим надутым видом злит. Она такая! Губы подожмет и молчком в
комнату. Ужасный характер!
— Отчества Собакина не знаешь?
— Нет.
— Жалко.
— Зачем оно тебе?
— Думала, через Мосгорсправку его найти, а там требуют
паспортные данные.
— Могу дать его координаты, — вдруг предложила Роза, —
впрочем, не знаю, там ли он по-прежнему живет.
— Классно! — закричала я. — Вот уж не ожидала, что ты имеешь
адрес Юрия.
Роза откашлялась.
— Да уж, некоторые люди наглые, как трамваи.
— Ты о ком?
— О Полкане. Прикинь, столько лет его не видела, да и в
прежние годы мы не слишком-то общались, какая у меня дружба с ним могла быть. А
тут несколько лет назад звонок раздается. Я прямо офигела, когда сообразила,
кто меня беспокоит! Собакин! Знаешь зачем?
— Откуда же?
