Я уже собралась возмутиться и решила объяснить противному
мужику, что он не имеет никакого права прогонять жителей Ложкина, как случилось
нечто непонятное.
Продолжая ругаться, Олег Степанович сделал шаг, потом
второй. Затем он странно дернулся, взмахнул руками, изогнулся и с воплем:
— Твою!.. — рухнул оземь.
— Господи! — вскрикнула Ирка. — Ну и грохот!
Чего вы, Олег Степанович, так орете! Германа с семьей
перепугаете! Вон Люся, бедняжка, чуть в обморок не упала! Поосторожней надо,
коли господь глоткой верблюда наградил!
Но Волков, обычно нервно реагирующий на любые направленные в
его адрес замечания, сегодня не обратил никакого внимания на «выступления»
Ирки. Он попытался встать, потерпел неудачу и испуганно спросил:
— Что это, а? Ноги не идут!
— Эй, парни, — завопил Иван, — зовите врача, вашего генерала
от злости парализовало!
Олег Степанович побледнел.
— Ну это ты зря, — попытался он остановить Ивана, — от
паралича язык немеет!
— Верно, — кивнул садовник, — ща от ног и до него доберется!
Паралич по организму медленно ползет!
Охранники с испугом уставились на майора.
— За фигом вылупились? — почти ласково поинтересовался
Волков. — Помогайте!
Секьюрити объединенными усилиями поставили начальство в
вертикальное положение.
Олег Степанович дернулся, ситуация повторилась с точностью
до идиотизма. С воплем: «Твою!..» — майор рухнул на прежнее место.
— Может, все же «Скорую» кликнуть? — нервно предложил Павел.
— Вы, Олег Степанович, полежите пока, — засуетился
милосердный Сеня, — если жестко, можем матрасик принести.
— Вот бедняга, — покачал головой Паша, — хоть и воет зверем
постоянно, да жаль его! Не приведи господь так помереть!
— Дубье! — засмеялась Ирка. — Жив-здоров ваш дядька
Черномор, он на коврик липкий наступил, вот ноги и не идут!
Олег Степанович с надеждой воззрился на домработницу — Ты
чего болтаешь?
Ирка подошла к майору и сунула ему под нос кастрюлю, внутри
которой тихо жались друг к другу мыши.
— Во, гляньте Ща расскажу!
Через пару мгновений Волков, уяснив ситуацию, заорал так,
что Ирка, вздрогнув, отшатнулась в сторону.
— Не волнуйтесь, — забегали вспугнутыми тараканами вокруг
начальства подчиненные, — сейчас отдерем, отскребем, оторвем вас.
Мы с домработницей и садовником предпочли за благо
ретироваться. Отойдя в сторону, я оглянулась.
Перед глазами развернулась замечательная картина.
На траве лежит отчаянно матерящийся мужик. Семен пытается
освободить подошвы его ботинок от «пледа».
Но, очевидно, чем тяжелее груз, поставленный на коврик, тем
сильнее сцепление Может, подсказать секьюрити простое решение: парни, снимите с
майора штиблеты, пусть босиком идет в будку и там, в привычной обстановке, сидя
у телика, ждет, пока обувка освободится из плена. Но потом мой взор вновь упал
на злобного Волкова. Я развернулась, пошагала к коттеджу.
Нет уж, сей грубиян должен получить по заслугам.
Пусть валяется на лужайке, пока его подчиненных не осенит,
как освободить своего любимого начальника.
Глава 12
Утром я прикатила на нужную станцию, припарковала «Пежо» на
вокзальной площади и осмотрелась вокруг. Глаза приметили оборванца, сидевшего
на ступеньках.
— Хочешь заработать? — спросила я.
Тот кивнул.
— Делать чего?
— Посторожи машину, долго, почти весь день, когда вернусь —
отблагодарю.
— Йес, — воскликнул парнишка, — не сомневайтесь, мне все
равно делать нечего.
Обрадовавшись, что верный коняжка не будет разбит или
поцарапан, я притаилась за кассой и принялась внимательно наблюдать за теми,
кто хотел уехать в столицу. Продавщица Зина не обманула. Точно в указанный ею
срок на площади остановился одышливо фыркающий автобус. Мне было великолепно
видно, как из открытых дверей помятого, облезлого короба высыпалась толпа
потных людей. Таня вылезла последней.
Ради поездки в Москву она приоделась. Сегодня на ней
красовался не ситцевый, застиранный халат, а белое платье в красный горошек,
вполне приличное, похоже, новое. В руке Таня держала сумку пронзительно синего
цвета, совершенно не подходившую ни к одеянию, ни к кроссовкам, которые она
нацепила.
Надвинув на лицо козырек бейсболки, я последовала за бабой.
А та, не ожидая слежки, вела себя абсолютно спокойно.
Когда по проходу потащилась, задевая всех сумкой, тетка,
торгующая мороженым, Таня вытащила кошелек, глянула внутрь, потом со вздохом
закрыла его и уставилась в окно. Мне стало понятно, что денег у нее нет.
Совсем. Кстати, она ехала зайцем. Билет Таня приобретать не стала.
Впрочем, в метро ей таки пришлось раскошелиться, в подземку
трудно пройти без проездного документа, зато в автобусе, куда Таня влезла,
приехав на конечную станцию, она вновь не взяла билет.
Автобус порулил по улицам. Я, отвыкшая от городского
транспорта, чувствовала себя гаже некуда: от стоявшего справа мужчины несло
луком, а маячившая слева девица вылила на себя ведро духов. По моему мнению,
подобных личностей не следует пускать ни в метро, ни в маршрутные такси, ни в
трамваи. Неужели не понятно: в городе жара! Ну с какой стати нажираться издающими
«амбре» продуктами и душиться до, простите за идиотский каламбур, удушья?
Слава богу, что вскоре Таня сошла с автобуса, пересекла
шумную улицу и юркнула в подъезд самой обычной многоэтажной блочной башни. Я
нырнула за ней, притормозила в дверях и увидела, как она села в лифт.
Двери сомкнулись, послышался шорох, в стеклянных окошечках
замигали цифры "8", «10», «11». Подъемник добрался до последнего
этажа и замер.
Я обрадовалась. Хорошо знаю дома этой серии, в бытность
репетитором частенько посещала подобные здания. На лестничной клетке тут четыре
квартиры, но даже если их там шесть, то все равно выяснить, к кому приехала
Танечка, плевое дело! Осталось лишь докнопку, но ничего не изменилось. Над
одними плотно закрытыми дверями горело в окошечке «11», над вторыми не
вспыхнуло ничего.
Я предприняла еще одну попытку.
