— Во! Вопрос!
— Может, ты ошибаешься?
— Не! Жрут ведь! Не померли без продуктов.
— Наверное, и правда огород кормит.
— Пустой?
— Небось ночью ходят и воруют с чужих посадок.
— Не, у нас с этим строго, бабы вмиг прибьют.
— В город ездит, там еду ворует.
Зина помотала головой.
— Насчет Москвы верно. Каждый месяц катается, как по часам!
Видела, она сейчас тут мелочью трясла?
— Да.
— То-то и оно. Хотела молока купить, и не хватило.
— Думаешь?
— Точно знаю. Всегда так выходит. Ну а теперь прикинь:
сейчас башлей нет, она в избе валяется, сын пьяный по деревне шарахается,
зарплату им получить негде… А завтра Танька в город скатается и ко мне
прибежит. Наберет всего, даже конфет купит, шоколадных. Вот и удивляюсь, ну где
она рублики раз в тридцать дней достает? Кто ей их дает? И за что?
* * *
Во двор к Тане я попала без особого труда, хозяйка,
справедливо полагая, что у нее украсть нечего, не запирала калитку. По заросшим
бурьяном грядкам не бродила никакая живность. Коровы у нее тоже явно не было,
полуразрушенный сарай смотрел на мир выбитыми стеклами, и из него не доносилось
сытое мычание. Поднявшись по покосившимся ступенькам, я постучала в ободранную
дверь.
— Чего колотишься, — прогудело изнутри, — отперто.
Толкнув плечом хлипкую створку, я вошла в избу и очутилась в
довольно просторной комнате.
Те, кто хорошо знаком со мной, знают, что в достатке мы
живем не так уж давно. Большая половина моей жизни прошла если не в бедности,
то в крайне стесненных материальных обстоятельствах. Завести собственную дачу
мне было не по карману, но на руках имелся Аркашка. Оставлять мальчика на лето
в душной Москве не хотелось, я пыталась несколько раз отправить его за город
сначала с детским садом, а потом в пионерский лагерь, но Кеша начинал писать
письма с ужасающими ошибками. «Зобири меня атсуда, умаляюю!» Сами понимаете,
что, получив подобное послание, я рысью неслась к мальчику и привозила его в
город. Впрочем, двух раз хватило, потом я стала снимать дачу, вернее, сарай,
курятник, свинарник, будку… Что удавалось найти за маленькие деньги. Воды,
газа, а порой и электричества в халупах не имелось, жизнь на даче напоминала
игру в рулетку. Если летом стояла хорошая погода, считай, ты сорвал банк.
Ребенок весь день носился по участку. Если зарядил дождь — пиши пропало.
Мальчик изведется от скуки в крошечном пространстве, помыть его негде,
телевизора нет. А еще в грозу в Подмосковье массово отключают свет. Иногда в
такие моменты мне казалось, что свежий воздух не такое уж и большое счастье,
слишком много нервов потрачено на то, чтобы дышать кислородом. Да еще хозяева
попадались разные. Большинство из них не слишком заботились о чистоте, мытье
рук они считали глупой затеей и удивлялись, глядя, как я, кряхтя от напряжения,
таскаю полные ведра в летний душ. К бытовым заботам добавлялась еще одна:
следовало приглядывать за тем, чтобы добрая бабушка не сунула Кеше только что
вытащенную из земли грязную морковку или не угостила его недозрелым
крыжовником.
В общем, я насмотрелась на разные дома. Но такой грязи, как
у Тани, не встречала нигде. Даже у полуслепой, глухой, передвигавшейся с
помощью двух палок бабы Нюры было чище, на окнах у старухи колыхались белые
занавески, а у Тани их прикрывают пожелтевшие, местами рваные газеты.
— Надо чего? — весьма нелюбезно поинтересовалась баба,
ложась на кровать.
Таня была облачена в тот самый застиранный ситцевый халат, в
котором она приходила в магазин. А еще она лежала на койке в тапках, серых от
пыли.
— Здравствуйте! — бодро воскликнула я.
— И че? — хмуро спросила Таня. — За фигом приперлась?
— Вам привет от Зелимхана, — я сразу решила хватать быка за
рога.
— Это кто ж такой? — совершенно искренне воскликнула
Татьяна.
— Зелимхан Адашев, неужто забыли?
— И не знала его никогда, — зевнула Таня.
— Разве? Вспомните, он Фиме деньги присылает!
За Анжелику!
В глазах Татьяны мелькнул страх.
— Чего? — растерянно протянула она. — Фима давно в городе
живет! Замуж хорошо вышла.
— А я слышала, что она в домработницах служит!
Глаза Тани, маленькие, рано выцветшие, забегали из стороны в
сторону.
— Ну.., да.., сначала она работала, а потом хозяин на ей
женился!
— Повезло вашей сестре, — улыбнулась я.
— Ага.
— С таким количеством детей трудно личную жизнь устроить!
— У ей нет никого!
— Что вы говорите! Надо же! А Зелимхан говорил, будто у Фимы
мал мала меньше по лавкам сидят, то ли шестеро, то ли семеро!
— Чегой ты мне этим ханом в нос тычешь, — рассердилась Таня.
— Слыхом про такое имя не слыхивала! В Грызове одни русские живут!
— Так Адашев из «Нивы», из коттеджного поселка.
Неужели не знаете? Это в двух шагах от вас. Грызовские там
работают.
Таня встала.
— Ступай себе.
— Дело у меня к вам.
— С посторонними не подписываюсь!
— Я деньги привезла.
Хозяйка замерла. Я обрадовалась, полезла в кошелек и
увидала.., пустое отделение и золотую карточку.
Я забыла заехать в банкомат.
— Какие такие деньги? — ожила Таня. — Я ничего не жду.
— Понимаете, — затараторила я, — Зелимхан решил вам лично
теперь сумму переводить, через меня.
Сейчас привезу. Сколько вам Фима дает? Он забыл!
Внезапно Таня схватила изогнутую железку и двинулась в мою
сторону. Лицо хозяйки стало таким свирепым, что я мигом вылетела за дверь и
понеслась к припаркованному у магазина «Пежо». Впрочем, я ожидала от Тани
подобной реакции и не очень огорчилась.
Словоохотливая Зина на прощанье мне сообщила:
