— Это по дороге, а я побегу лесом, мимо «Нивы», по полю, до
водокачки долечу, а там рукой подать!
— И верно, — вздохнула Зина, — так в пять раз короче. Только
поздно не возвращайся, ночью одной страшно.
— Кому я нужна, — заявила Анжелика, — да и нет у нас тут
плохих людей, только свои пьяницы, а от местных я отобьюсь! Спасибочки, тетя
Зина! Вы завтра за водой не ходите, на двор утречком гляньте. Прибегу с танцев
и приволоку вам полнехонькую баклажку.
Выпалив это, Анжелика унеслась. Зина пошла в избу.
Утром баклажка оказалась пустой. Слегка обидевшись на
обманувшую ее Анжелику, Зина сходила к колодцу, а потом занялась извечными
домашними делами: огород, корова, магазин, ужин… Через неделю до продавщицы
дошло: она давно не видела Анжелику.
Обычно девочка забегала к соседке раз в день, но тут не
показывалась на глаза семь суток.
Почувствовав некоторое беспокойство, Зинаида подошла к
ограде и крикнула:
— Эй, Лика!
Но никто не отозвался.
— Фимка!
Снова тишина.
— Танька! Ау! Вы где? — надрывалась Зина.
Лишь сейчас она сообразила, что со двора соседей уже давно
не доносились пьяные визги, плач детей, мат и вопли Таньки, пытавшейся выжить в
окружавшем ее бардаке.
Сняв фартук, Зина вышла из своего двора, подошла к избе
сестер, постучалась, потом осторожно открыла дверь.
В нос пахнуло сыростью и протухшей капустой.
Под ноги с отчаянным мяуканьем бросилась кошка, Зина обошла
помещение, полюбовалась на деревянные нары со скомканными ватными вонючими
одеялами, лишний раз подивилась, в какой грязи живут некоторые люди, и поняла:
соседи уехали невесть куда. Таня и Фима испарились, очень тихо, не объяснив
никому причину бегства. Вместе с ними уехали и дети.
Глава 10
Зина разнесла новость по деревне. Бабы поахали, мужики
почесали в затылках. Потом кто-то снял у избы дверь и уволок бочку, стоявшую во
дворе. Больше ничего достойного у Таньки с Фимой не нашлось.
Прошло полгода, на дворе стоял лютый февраль, мороз ломал
дорогу. Зинаида, проснувшись, как всегда, в шесть, отправилась в туалет и
услышала звонкую ругань, доносившуюся с соседнего двора.
Продавщица глянула через забор и обомлела. У избы стояла
Танька, одетая в новую цигейковую шубу, такую же шапку и крепкие сапоги.
— Ну уроды, — орала она, — избу оставить нельзя, вмиг
разгромят! Дверь у меня приметная! Ща по домам побегу, найду, кто с…л, и убью
гада!
Пока Зина хлопала глазами, Танька рванулась к соседу с
другой стороны и завизжала, как циркулярная пила:
— А, сукин сын! Чтоб тебе сдохнуть, паралич подцепить! Вот
где дверь! И бочка! Неси взад, скот!
— Ты че, — попытался оправдаться сосед, — моя филенка! Висит
сто лет на сараюшке!
— А не бреши-ка! — завизжала Танька, потом послышался треск,
вопль…
Зина ушла к себе, но домашние дела никак не хотели
двигаться. Бабу мучило любопытство. В конце концов продавщица не выдержала,
накинула тулуп и ринулась к соседке.
— Привет, Тань, — сказала она, входя в ледяную избу.
— Здорово, коли не шутишь, — мрачно ответила та, — видала,
какие пройды? Отъехать нельзя, мигом хозяйство разнесут!
Услышь Зина эту фразу летом, она бы не преминула с ехидством
заметить:
— Какое хозяйство? У тебя миски мятой нет.
Но продавщице очень хотелось узнать, куда подевались сестры,
поэтому она не стала вредничать, а предложила:
— Пойдем ко мне, погреешься!
Таня поплелась за Зиной, села у стола, накушалась вволю чаю
с кашей и, разомлев от еды и тепла, рассказала невероятную историю.
Оказывается, Фима познакомилась с мужиком, нашла его в
прямом смысле этого слова на улице. Стояла на шоссе, а он ехал мимо. Надо же
было случиться такому везению, что он спросил у Фимки дорогу… В общем, дальше
получилась сказка. Мужик оказался страшно богатым и одиноким. Он только что
купил квартиру, отремонтировал ее и теперь искал себе домработницу.
Совершенно незнакомая Фима показалась ему самой подходящей
фигурой на роль горничной, и мужик позвал ее с собой. Фима мигом согласилась на
переезд, Таню она временно прихватила с собой — отмывать апартаменты после
покраски стен и потолков дело хлопотное. Сейчас Фима работает у того мужика, а
Таня вернулась домой. Шуба, шапка и сапоги — подарок от хозяина.
— Странная история, — протянула я, — если честно, то не
очень правдоподобная. Нормальный человек не станет приглашать в свой дом
незнакомку, стоявшую на дороге. Потом бригада, делавшая ремонт, как правило, за
отдельную плату сама убирает за собой…
Похоже, Фима наврала.
— Уж не такая я дура, чтоб ей поверить! — в сердцах
воскликнула Зина. — Ясное дело, набрехала с три короба! Только Фимка тут больше
не появлялась, дети ее тоже сгинули, от Анжелики ни слуху ни духу…
— Платье, которое вы подарили девочке, было белым?
— Ага, — кивнула Зина, — дочкино, выпускное.
Народ-то умный. Люди цветное покупают или костюм брючный,
чтобы потом носить. А мы по дури одноразовую вещичку приобрели. Надела ее
Ниночка на ночь, измазала да в сундук пихнула.
— Ив последний раз вы видели Анжелику в подаренном одеянии с
веночком на голове?
— Точно. Другие девочки в сережках щеголяли, а Лике откуда
побрякушки взять было? Вот она и решила венком приукраситься. И знаешь чего?
Я вопросительно посмотрела на Зину, она пошевелила толстыми
пальцами, унизанными чудовищными перстнями с ярко-красными булыжниками,
поправила пергидрольные волосы и заявила:
— Танька с тех пор нигде не работает. Говорит, больная. Ну
вроде язвой желудка мается! Во! Ленивая просто! А еще она всем вкручивает, что
с огорода живет. Только мы с ней через забор тоскуем, и я хорошо знаю: у ней на
грядках ни фига нет! Одна лебеда торчит. По весне Юрка, сынок алкашки, в землю
лопатой потыкает, и все, ни картошки они не сеют, ни кабачки, ни зелень. Две
яблони, правда, цветут, но какой от них толк?
— И что из того?
— Сама рассуди. Она на печке лежит, парень квасит в темную
голову, а деньги есть!
— Откуда?
