— Нет, хочу батончик! — уперлась Катя.
— Зачем тебе низкосортная дрянь, — покачала головой Соня, —
уж поверь мне, торговке продуктами, лучше российских конфет не найти.
— Батончик, — зарыдала Катя.
Поняв, что с ней спорить бесполезно, Соня крикнула
домработнице:
— Сходи в магазин, ну тот, что при въезде в поселок стоит.
— Вот ты какая! — с невероятной обидой возвестила Катя. —
Самой ради меня лень пробежаться, хороша мать!
Соня, великолепно понимая, что хамское поведение Кати
вызвано болезнью, обняла девочку.
— Как хочешь, милая, сейчас сама пойду. Тебе какой купить?
— С фундуком, — ответила Катюша и опять разрыдалась.
Соня побежала к магазинчику. Когда она, купив шоколадку,
вышла на улицу, сбоку послышалось тихое покашливание.
Адашева невольно повернула голову и выронила батончик. У
забора стояла девочка в белом платье и с веночком на голове. Лицо ее почти
полностью было скрыто волосами. Вдруг она убрала правой рукой прядь. Соня
остолбенела. На нее смотрел желто-серый череп.
— Зачем ты убила меня? — донеслось из дыры, где раньше был
рот. — А еще не похоронила, не отпела в церкви, вот теперь маюсь на земле
неприкаянной.
Плохо мне, ой плохо…
Призрак лепетал еще что-то, но Соня уже ничего не слышала,
потому что свалилась в обморок.
Когда Адашева пришла в себя, она решила, что сошла с ума.
Соня попыталась рассуждать логически. Хорошо, допустим, она и впрямь тогда
сбила девочку, но ведь привидений не существует, следовательно, у нее
начинается шизофрения.
Соня вдруг замолчала и уставилась в стену, я вздрогнула,
проследила за ее взглядом, не увидела ничего особенного и спросила:
— Ты уверена, что девочка та же самая?
— Да, — прошелестела Соня, — белая одежда, веночек, длинные
светлые волосы.
— Платье легко купить, — постаралась я достучаться до ее
разума, — и веночек недолго приобрести, их в любом магазине полно, на выбор, из
искусственных или натуральных цветов. Кстати, одежду ты хорошо рассмотрела?
— Белое платьице, — монотонно твердила Соня. — С оборочками
и кружевами. Я в тот день, на шоссе, фасон точно не разглядела, белое, с
воланчиками… белое, с кружевами, белое…
Я встряхнула Соню.
— Эй, приди в себя! Включи мозги. Убитый человек не станет
ходить по улицам!
— Если не проводили покойника как следует, он
трансформируется в привидение, — бесстрастным голосом отозвалась Соня, — я
спрашивала у одного экстрасенса!
— Глупости! Враки! Никакие ожившие мертвецы не существуют в
действительности.
— Мир полон непознанного, — бубнила Соня.
— Бред, — разозлилась я.
— У тебя есть мобильный? — неожиданно спросила она.
— Да, — удивленно ответила я, — позвонить хочешь? Ты же мне
звонила, на мобильник.
— Нет. Скажи, как он работает?
— Кто?
— Сотовый.
Я подавила вздох. Может, звякнуть Оксане? Она как раз сейчас
находится недалеко, в Ложкине, смотрит фильм, снятый Дегтяревым на выставке.
Конечно, подруга не психиатр, только она лучше меня разберется, чем можно
помочь несчастной Соне, у которой, похоже, капитально съехала крыша.
— Ты забыла, как пользоваться аппаратом? — участливо
поинтересовалась я. — Право, это совсем просто.
Вот кнопочки, на них цифры…
Соня сердито оборвала меня:
— Не о том речь! Спрашиваю снова! Проводов нет.
Каким образом в трубку голос попадает?
Я растерялась.
— Понятия не имею, я не сильна в технике, умею только
нажимать клавиши на всяких приборах. Но вроде бы имеется радиоволна, которую
улавливает телефон.
— Можно ее пощупать руками?
— Волну? Конечно, нет, она нематериальна, как мысль.
— Вот, — кивнула Соня, — об этом и речь. Узрей человек
девятнадцатого века мобильник или компьютер, подключенный к Интернету, он бы
назвал их «происками дьявола». Но наука развивается стремительно, мы пользуемся
плодами научно-технического прогресса. Вдруг лет через сто ученые докажут и
существование привидений!
— Чушь!
— Именно это слово выкрикнул бы Наполеон, услыхав о
самонаводящихся на цель ракетах! Вокруг слишком много непознанного,
неизученного, — настаивала на своем Соня.
— Вера в привидения — полнейший идиотизм! — взвилась я. —
Ясное дело, человеку трудно осознать, что он умирает навсегда, отсюда и сказки
про тот свет.
— Мы, верующие люди, считаем иначе.
— Давай останемся каждая при своем мнении, — попросила я и,
решив перевести разговор в иное русло, поинтересовалась:
— А ты кем себя считаешь: мусульманкой или православной?
Соня улыбнулась:
— Я хожу в церковь, у меня есть некоторые претензии к
мусульманству. Хотя, если разбираться по сути, особых различий-то между
религиями нет, заповеди совпадают, самоубийство запрещено. Именно поэтому я и
не полезла в петлю, когда мои погибли, побоялась божьей кары. А насчет
привидений… Ты же видела девочку в толпе?
— Да.
— Это была она.
— Соня, ты просто устала!
Адашева поежилась.
— Работаю не больше обычного, особого утомления не ощущаю. Я
очень боюсь.
— Чего?
— Кого. Девочку. Она задумала меня убить.
Я окинула взглядом комнату.
— А где Катя?
— Наверное, у себя, сидит в Интернете.
— Бери дочку, и поехали к нам. Дом большой, устроитесь с
комфортом, переночуешь у нас, придешь в себя.
— Нет, — покачала головой Соня, — чему быть, того не
миновать. Девочка была здесь совсем недавно.
— В доме?
— Нет, постучала снаружи, в окно.
Я разинула рот, а Соня совершенно спокойно описала
случившееся.
