– Почему же, – хмыкнула Ариадна Николаевна, –
случается с людьми порой такое: жил, жил – и конец. Все там будем, и о смерти
следует помнить, дабы меньше грешить. Спросится с нас потом, у входа в царствие
божье, да, непременно! Воздастся каждому по заслугам. Анастасия в аду!
– А вы ей кто? – машинально спросила я.
– Мать, – последовал сухой ответ.
Я растерялась окончательно. Вот уж не предполагала, что об
умершей дочери можно говорить с таким выражением лица.
– Простите, – прошептала я, – извините за
беспокойство. А когда скончалась Настя?
– Много лет назад, – последовал по-прежнему
равнодушный ответ.
Я подпрыгнула от неожиданности.
– Не может быть!
– Почему?
– Но еще не так давно она пела на эстраде.
– Вранье, Настя скончалась, много воды утекло с тех
пор…
– Невероятно! Пару лет назад она была на зоне,
собственно говоря, ваш адрес, тот, старый, мне подсказали в месте ее
заключения.
Ариадна Николаевна стала еще прямее.
– Милостивая государыня, – отчеканила она, –
ступайте прочь!
– Посмотрите, видите, права, – я принялась
суетливо совать пластиковую карточку неприветливой старухе, – взгляните,
сделайте одолжение, это ваша Настя? Может, какая-то аферистка назвалась именем
давно умершего человека?
Я ожидала в ответ на свою просьбу чего угодно. Интереса,
негодующего ответа: «Моя дочь ничуть не похожа на это фото», возмущенного
вопроса: «Откуда у вас документ Насти?», но реакция Ариадны Николаевны
оказалась непредсказуемой. Твердой, очень сильной рукой она схватила меня за
плечо, быстро распахнула дверь и что есть силы пнула непрошеную гостью. Я, не
удержавшись на ногах, пролетела через узкую лестничную площадку, больно
ударилась всем телом о расположенную напротив закрытую дверь и шлепнулась на
пол.
– Кто там безобразничает? – донеслось из-за
створки.
Ариадна Николаевна исчезла, дверь в ее квартиру закрылась,
зато отворилась другая, та, о которую я треснулась со всего размаха.
– Не стыдно ли? – укорила меня старушка, полная
противоположность Ариадне Николаевне: кругленькая, полненькая, не бледная
жердь, а румяный пончик.
– Такая молодая, а хулиганите, – покачала головой
бабуся.
– Наверное, лучше плохо себя вести в первой половине
жизни, чем в старости, – прокряхтела я, вставая.
– Всегда следует быть воспитанной.
– Это надо Ариадне Николаевне посоветовать, –
хмыкнула я и стала отряхивать джинсы.
– А что случилось? – мигом проявил любопытство
«пончик».
– Я спросила у вашей соседки сущую ерунду, –
пожаловалась я, чувствуя, как в голове вспыхивает боль, – а Ариадна
Николаевна меня так толкнула! Вот я и влетела в вашу дверь.
– Что же вы у нее узнать решили? – изумилась
бабуся. – Ариадна мухи не обидит.
– Значит, посчитала меня менее значительным насекомым,
я всего-то хотела узнать, кто на этом фото – Настя или аферистка,
прикидывающаяся ею, – вздохнула я.
– Дайте сюда, – велела старушка и выхватила у меня
права.
Некоторое время она молча смотрела на снимок, потом цокнула
языком:
– Теперь понятно.
– Что? – насторожилась я.
– Меня зовут Анна Львовна.
– Очень приятно, Таня.
– Входи, – приказала Анна Львовна, – не на
лестнице же болтать.
Глава 25
– Вы хорошо знаете Ариадну Николаевну? – спросила
я, войдя в маленькую кухню.
Анна Львовна кивнула:
– Всю жизнь вместе прожили в коммуналке. А потом нас
один богатей расселил, купил квартиры отдельные, очень ему наши апартаменты
приглянулись. Центр, но тихо, вот он и польстился.
Но богатые люди не зря много денег имеют, расчетливый
нувориш живо смекнул, что если приобрести нищете из коммуналок отдельную
жилплощадь в новом доме, в одном подъезде, то риелторская фирма сделает большую
скидку. Именно по этой причине Анна Львовна и Ариадна Николаевна очутились
вновь в соседях, правда, квартиры у них оказались разные. Анна Львовна живет
вместе с взрослым сыном и невесткой, поэтому ей обломилась большая двушка,
превратившаяся после ремонта в трешку, а Ариадна Николаевна сама по себе, вот и
кукует сейчас в однокомнатной.
– Как же так вышло, – забормотала я, – куда
же Настя подевалась? Кстати, гляньте, это она?
Анна Львовна вытянула подальше руку с правами и протянула:
– Ну, вроде похожа, хотя сказать сложно. Я ее помню
короткостриженой, более полной. Губы такие же и нос, а там кто знает. Похожа и
не похожа! Потом, здесь день выдачи пропуска стоит, – продолжала Анна
Львовна, не понявшая, что сжимает в руке права автолюбителя, – Настя-то,
по словам Ариадны, умерла раньше…
– Вы точно знаете?
Анна Львовна поджала губы:
– Да уж! Сколько она мне горя принесла, даже говорить
трудно.
Я схватила ее за теплую, мягкую ладонь.
– Ну, пожалуйста, умоляю.
– С какой стати мне перед вами откровенничать? –
удивилась старушка. – И вообще, кто вы такая?
Я сгорбилась на табуретке.
– Меня зовут Таня, а ищу я Настю вот по какой причине…
Анна Львовна оказалась замечательной слушательницей, она ни
разу не прервала меня, а когда я замолчала, бабуся вдруг встала и вышла. Не
понимая, как реагировать на ее поведение, я осталась сидеть на месте, надеясь,
что меня все-таки не вышвырнут опять на лестницу.
– Вот смотрите, – сказала Анна Львовна,
вернувшись. – Это фото было сделано пять лет назад. Слева мой старший сын
Миша, справа младший, Леня.
– Симпатичные юноши, – кивнула я, не понимая, с
какой стати старушка демонстрирует снимок.
