Я хотела было ответить: «Извините, не знаю», но тут в холле
появился мужчина, облаченный в белый халат, и тетка кинулась к нему:
– Ты врач?
Медик ощупал глазами бабенку и сурово поинтересовался:
– В чем дело?
– Во, глянь, – заорала баба, подталкивая к нему
хнычущего ребенка, – зараза, блин! У всех дети как дети, с этой же вечно
невесть что случается! То с крыльца сковырнется, то в пруд зимой угодит, послал
мне ее господь в наказание. Стой смирно, не вертись!
Девочка, которую «добрая» мама больно дернула за руку, захныкала.
Походя отвесив чаду оплеуху, тетка спросила:
– Так будешь глядеть?
– Что случилось? – ледяным тоном осведомился
доктор.
– У ей ухо болит!
– Видите ли, любезная, – процедил лекарь, –
здесь особая больница, для людей с нарушением психики, девочку следует отвезти
в детское учреждение и показать отоларингологу.
– Кому? – бабенка отступила на шаг. – У ей
ухо повредилось.
– К отоларингологу, – терпеливо повторил врач.
– Нам ушнюк нужен, – стала злиться баба.
– Отоларинголог и есть по-вашему ушнюк, – без тени
улыбки ответил врач.
– Этта что? В город волочь?
– Да.
Тетка отвесила девочке затрещину.
– Вон сколько из-за тебя беды! Огород не полот, щи не
сварены! Да еще деньги за билеты плати туда-обратно.
Ребенок отшатнулся и, ударившись затылком о стену, горько
заплакал.
– Молчи, спиногрызка, – поддала ей еще раз
мамочка.
– Не смейте бить дочь! – рявкнул врач. – Что
у тебя с ухом?
Крошка вытерла нос кулаком.
– Не знаю.
Доктор присел перед ней.
– Попробуй все же объяснить. В нем звенит? –
ласково продолжил врач.
– Да.
– Постоянно?
– Всякий раз, когда в школе на перемену звонок трещит!
Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Каков вопрос, таков
ответ.
– Дура она, – пояснила мамаша, – все с
вывертом говорит, издевается. Муха к ей в ухо влетела, достать надо.
– Капните туда масло, – посоветовал врач, –
потом пусть полежит пару минут, скорей всего, насекомое вылезет само и не
понадобится никуда ехать.
– Лады, – кивнула тетка, – можно попробовать.
Пошли, Надька!
Забыв сказать доктору «спасибо», она поволокла ноющую
девочку к двери. Врач хмыкнул и двинулся было к гардеробу, но тут баба
обернулась и заорала:
– Эй! Ты самого главного не сказал!
– Что именно? – удивился медик.
– А в какое ухо капать?
Понимая, что не сумею сдержаться и расхохочусь во весь
голос, я встала и тут же увидела, как из коридора выруливает старушка.
– Ступайте в двенадцатый кабинет, – велела
она, – Раиса Ивановна тама.
Поблагодарив милую бабусю, я дошла до нужной двери,
оказалась в просторной комнате, увидела полную женщину лет пятидесяти и
сказала:
– Вам привет от Александра Борисовича Ляпунова из
Поливановки, восьмой отряд.
Раиса Ивановна медленно подняла голову, посадила на нос
круглые очки в старомодной оправе и четко, словно учительница младших классов,
произнесла:
– Понятно. Что вы хотите? Имейте в виду, о спиртном и
наркотиках даже не просите.
– Если можно, разрешите поговорить с Татьяной Рыковой.
– С кем?
– Татьяной Рыковой, скажите ей, Настя Звягинцева
приехала, – добавила я и внезапно испугалась: вдруг с девушкой что-то
случилось?
– Ах, с Танечкой, – просветлела лицом Раиса
Ивановна, – нет проблем, сейчас ее приведу. Она молодец, самая хорошая из
нашего контингента, услужливая, тихая, мы ей разрешили нянечкам помогать. Таня
полы моет, ну и за это мы подкармливаем ее. Очень милая девушка, хоть и убийца,
конечно. Ладно, ждите тут. Кстати, давайте продукты, сразу ей в палату отнесу.
Только если баночку растворимого кофе положили, то выньте, его нельзя пить
нашим, пойдут вопросы: где взяла, кто принес?.. Ну, что вы сидите?
– Я не привезла еды.
– Что же вы! – укорила Раиса Ивановна. –
Проведать собрались и даже ста граммов зефира не прихватили. Денег жалко?
– Нет, конечно, я просто не подумала!
– Ладно, сейчас она придет, – кивнула Раиса и
удалилась.
Я тихо сидела на табуретке. Да уж, очень глупо получилось,
ну почему мне не пришла в голову идея запастись хотя бы коробочкой конфет или
приобрести мармелад? Даже моих скудных средств с лихвой хватило бы на простое
лакомство. Значит, Ира права, я ужасная эгоистка, думающая лишь о себе. Мне
нужно поговорить с Таней, и я не сообразила, что запертая в спецклинике
девушка, скорей всего, плохо питается и тоскует по конфетам.
Дверь скрипнула, на пороге появилась Раиса Ивановна, за ней
маячила серая тень.
– Времени вам час, – заявила медсестра, –
отсюда никуда не выходите. Впрочем, дверь, уж не обижайтесь, я запру снаружи,
на окошке решетка, беседуйте спокойно. Если кто стучать начнет, молчите.
Поколотят немного и уйдут, ясно? Таня, входи.
Раиса Ивановна исчезла, послышался сухой звук: щелк, щелк.
Нас и впрямь заперли снаружи.
– Здравствуйте, – прошелестело от двери, – а
где Анастасия Петровна?
Я посмотрела на девушку. Полная, болезненно рыхлая, облачена
в какую-то застиранную хламиду неопределенного цвета, на ногах, несмотря на
жару, теплые темные чулки и тапки из облезшего искусственного меха. Волосы
Танечки, длинные и не слишком чистые, собраны в хвост. Ничего привлекательного
в ее облике не было, лицо показалось мне опухшим; курносый нос, слишком крупный
рот, низкий лоб.
Таня стояла, опустив глаза в пол.
– Извините, – решительно сказала я, – я
обманула вас, назвавшись Настей, меня прислала Наташа, бывшая домработница
Лавсанова.
– И чего вы хотите? – по-прежнему безучастно
спросила Таня.
– Всего лишь ответа на пару простых вопросов, –
начала было я, но тут Таня посмотрела перед собой, и мой язык прилип к небу.
