Я вышла из квартиры и побрела к подземке, череп норовил
разорваться от боли. Кто я – Таня Кротова или Настя Звягинцева? Наверное, Таня.
Иначе с какой стати Ирина узнала меня? Настя Звягинцева убила любовника, Таня
Кротова отравила мужа. Хрен редьки не слаще. Что мне делать? Похоже, я и впрямь
жила в этой блочной пятиэтажке, в маленькой комнате, стенка, собака, ребенок… И
все же что-то мешает мне до конца поверить Ирине. Но что? Она не поцеловала
меня, не обняла, не прижала к себе. А ведь я ее сестра. Хотя это не аргумент…
Нет, не аргумент…
Почти в прострации я добрела до метро, села в поезд, доехала
до нужной станции и вернулась в квартиру Глафиры. Не успела я захлопнуть дверь,
как та распахнулась вновь и на пороге появилась певица.
– У меня концерт, – заявила она.
– Хорошо, – ответила я.
– Собери там все.
– Ладно.
– Посплю пока.
– Хорошо.
– Разбуди меня в семь.
– Слушаюсь!
Взметнув вверх широкую юбку, Глафира пронеслась в комнату. Я
постояла минуту, что-то мне показалось странным, необычным, не таким, как
вчера…
– Танька, – закричала хозяйка, – помоги,
«молнию» заело!
Я вошла в спальню, расстегнула змейку и вдруг сообразила: у
Глафиры будто стали слегка шире бедра и короче ноги. В этот момент певица
начала стягивать топик, она высоко подняла руки, открылись подмышки, я невольно
глянула на них и почувствовала головокружение. Шрама, похожего на ссадину, не
было.
Глафира отшвырнула топик, а я, словно завороженная, смотрела
на ее руки: след от ожога испарился без следа.
Певица нырнула под одеяло прямо так, не умываясь.
– Пожалуйста, – попросила она, – задерни
шторы.
Я села на кровать и спросила:
– Как тебя зовут?
– Офигела? Я – Глафира.
– Нет, ты не она.
Певица рывком села.
– Ну, блин, приехали.
– Глаша другая.
– Забыла, что я имидж поменяла?
– Не надо, – покачала я головой, – не
начинай. У Глафиры шрам от операции вот тут, а еще она позавчера обожглась.
Потом, у тебя фигура другая да и голос. Вы очень похожи, вас легко спутают
посторонние, но не я. Ты кто?
Девушка молча смотрела перед собой.
– Знаешь, – продолжала я, – мне ночью не
спалось, я встала воды попить и увидела, как Митя уносит Глафиру, а потом она
опять входит. Значит, Глашу и впрямь куда-то утащили, а ты появилась вместо
нее. Зачем? И где Глафира? Ее убили?
– С ума сошла? – подскочила незнакомка. –
Жива она, в клинике лежит.
– Какой?
– Ну точно не скажу, ее Свин увез.
– А ты кто?
– Рита, – улыбнулась девушка, – послушай, я
тебе все расскажу, только дай честное слово, что никому ни-ни! А то плохо нам
обеим придется.
– Лично мне уже хуже не будет, – мрачно сказала я.
Глава 11
Ситуация оказалась простой, словно веник, и сложной, как
исследование Марса.
Глафира, оказывается, давно сидела на кокаине, отсюда и
перепады ее настроения, слезы пополам со смехом, истерики и объятия. Свин,
придумавший для своей подопечной имидж «девочка-крик», в общем-то, рассчитал
верно. Журналисты охотно пишут статьи про скандалы, имя Глафиры постоянно
мелькало в газетах. Только она прикидывалась алкоголичкой, на самом деле Глаша
просто не переваривала спиртные напитки, да и скандалила молодая звезда вначале
неумело, а вместо кокаина, который подопечная Свина демонстративно нюхала на
тусовках, в изящной коробочке лежала глюкоза. Но потом роль прикипела к телу.
Скандалы стали естественными, а кокаин настоящим. Единственное, что не пришлось
ей по вкусу, это коньяк. Глафира совершенно не могла пить, даже запах спиртного
вызывал у нее тошноту.
Выводя Глафиру на сцену, Свин, вложивший кучу денег в свое
детище, не прогадал. В первый же год Глаша, обладавшая феноменальной
работоспособностью и неплохими актерскими данными, добилась успеха. Голосок у
нее, правда, был слабенький, да и со слухом случилась беда, но на такой случай
существуют всякие технические уловки. Кстати, первую, так сказать,
непостановочную истерику Глафира закатила во время записи одной из своих песен.
Певица тогда просидела в студии пятнадцать часов кряду,
потому что никак не могла выдавить из горла нужные звуки. Народ, работавший над
синглом, устал, а Глафира больше всех. Одни люди, утомившись, мирно ложатся на
диван и засыпают, другие устраивают скандал с битьем посуды. Глафира была из
последних. В конце концов она не выдержала и налетела на парнишку, сидевшего за
звукозаписывающим пультом.
– Дурак! Двигай тумблеры правильно! Все из-за тебя!
Юноша оказался не промах. Окинув красную от злобы Глафиру
оценивающим взглядом, он процедил:
– Ну да, конечно, техника подводит. Ладно, и правда все
устали, давайте сворачиваться.
– Я же ничего не записала! – начинающая звезда
стала еще больше злиться.
– Беде легко помочь, – заулыбался во весь рот
звукооператор, – ты, крошка, спой сейчас гамму, а я ее на ноты порежу и
склею песню.
Секунду Глафира переваривала услышанное, потом до нее дошла
суть оскорбления, и она кинулась на парня с кулаками. От полного разгрома
студию спас Свин, который утащил отчаянно матерящуюся певицу в машину. Уже
покидая комнату, Глаша схватила табуретку и с неженской силой метнула ее в
обидчика. Юноша успел пригнуться, предмет мебели вылетел в раскрытое окно, упал
на стоявшую во дворе «Нексию». Свину потом пришлось оплачивать ремонт
автомобиля, зато все желтые газеты неделю смаковали подробности скандала.
– Видишь, – поучал свою подопечную
продюсер, – вот как имя раскручивают! Только лучше, когда истерика
запланирована, поставлена и сыграна.
Глафира, страстно жаждавшая славы, выполняла все приказы
Свина. Но не зря китайцы говорят: «Хочешь быть веселым, всегда улыбайся, и
улыбка прирастет к душе».
В последнее время Глафира стала подлинной истеричкой, и у
Свина начали возникать сложности. Сколько он ни объяснял ей: «Скандаль с
журналюгами, но не порти отношения с коллегами и фанатами», Глаша не обращала
внимания на слова продюсера.
