Следователь решил, что где-то спрятана огромная сумма
фальшивок. Начали следить за Гортензией. Но вдова Клара́ практически ни с
кем не встречалась. В обменном бюро давным-давно сидел сотрудник милиции, молча
принимавший у старухи подделанные купюры. Представьте его удивление, когда на
прилавок легли сразу две сотни, которые приволок Леша.
– Вот почему он «не заметил» подделку! – вздохнул Кеша.
Николай кивнул:
– Да, ему просто велели подать сигнал, если с подобными
купюрами явится еще кто-нибудь.
За Алексеем Клара́ тоже стали следить; он же, не
подозревая ни о чем, вначале приехал к Насте домой. Следователь сделал стойку:
Клара́ и Трошева, хотя говорить о каких-то выводах было рано.
Потом Алексей приехал к Кисе. Денег на съем дачи у парня не
было, и он упросил старичка разрешить ему пожить просто так. Обещал за кров
привести участок в порядок и слегка подремонтировать дом, наплел что-то про
бывшую жену, которой при разводе досталась его квартира. Киса человек наивный,
очень добрый, поэтому он пожалел Алексея, но предупредил его:
– У меня пока нет жильцов, но, если они появятся, уж не
обессудь. Деньги-то нужны.
За участком установили слежку, но она была наружной, внутрь
дачи, естественно, сотрудники милиции попасть не могли. И тогда родилась мысль
отправить к Кисе жильцов, якобы семью, а на самом деле оперативников: мужчину и
женщину. Только следовало тщательно подготовиться, чтобы не спугнуть Алексея.
Отношения между членами семьи должны быть абсолютно естественными, без малейшей
фальши. Клара́ хороший актер, он мигом увидит инсценировку. Лучше всего
найти истинных супругов, с детьми, присоединить к ним работника органов. Но где
взять таких людей? И тут…
– Можешь дальше не продолжать, – мрачно перебила его
я, – вы нас просто использовали! Значит, этот Киса совсем не родственник
приятеля Женьки.
– Нет, – подтвердил Николай, – но вы и впрямь
оказались лучшим вариантом в этой ситуации. Клара́, которого Киса попросил
съехать, сообразил, что поиски полумиллиона долларов откладываются, и мигом
принял решение – засунул дедушку в подвал, загримировался под него и начал
весьма успешно изображать из себя горе-изобретателя. Периодически он спускался
в подвал и требовал от старика ответа на вопрос: где может быть тайник?
Бедный Киса каждый раз что-то вспоминал, но все не то.
Думается, находись сокровище и впрямь в доме и угадай Киса
случайно место «нычки», Алексей бы его убил. Старичок был ему нужен лишь как источник
информации. Впрочем, не исключено, что он в конце концов и так бы отравил
дедушку, но ему мешало присутствие на участке посторонних.
– Ну, Дегтярев, погоди, – обозлилась я, – теперь
понятно, почему он, поняв, что выключили воду и душа не будет, в сердцах
воскликнул: «Слишком высокая цена…» Правда, успел прикусить язык, но теперь я
понимаю, как должна была закончиться фраза! Слишком высокая цена за спектакль!
– Но каким образом Алексей сумел убить всех женщин, если за
ним велась слежка? – протянула Маня.
Николай начал ковырять столик.
– Приходится признать, – с неохотой заявил он, –
что иногда в наших рядах оказываются безответственные работники, откровенные
разгильдяи, неумехи…
– Ты брось посыпать голову пеплом, – сердито прервала
его я, – говори по делу.
– Когда Клара́ первый раз в образе Кисы вышел со двора,
за ним не проследили, – неохотно признался Николай, – потому что
ждали Алексея. Во второй раз сотрудник пошел за «дедушкой», но потерял его, в
третий…
– Ладно, – махнула я рукой, – ясно, горе-сыщики!
– Надо же, как он ловко притворялся! – воскликнула
Маня. – Всех обманул, даже меня. Знаете, мне этот Киса нравился, казался
беззащитным… У него такой вид…
Я тут же вспомнила встреченную в магазине парочку: старушку
и болонку Матильду. Такая благообразная бабуся и… отменная матерщинница, да еще
и мелкая воровка. Да, внешность бывает обманчива, только мы об этом, увы,
забываем.
– Столько людей погибло, – продолжала Маня, – а
все из-за долларов царя Гороха!
– Из-за чего? – не понял Николай. – Каких долларов?
– Царя Гороха, – повторила Маруська, – деньги-то
выпустили когда? Тридцать лет назад! При царе Горохе!
Я посмотрела на девочку и вздохнула. Семидесятые годы для
нее, появившейся на свет в конце восьмидесятых, на самом деле доисторические
времена.
Эпилог
Забегая немного вперед, скажу, что Алексей был арестован и
препровожден в следственный изолятор, который в народе именуется Бутырской
тюрьмой. Деньги, найденные мною, и двадцать тысяч, хранившиеся в сарайчике,
проходят экспертизу. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что они
настоящие. В железном сейфе, который зарыл в саду Леонардо, находилось
четыреста восемьдесят три тысячи долларов, если прибавить к ним те двадцать,
что хранились в сараюшке, то получается замечательная сумма, чуть более полумиллиона
американских рублей. Скорей всего, это и есть деньги несчастного Владимира
Трошева. Отчего Леонардо вынул из «нычки» малую толику и отложил в другое место
– остается лишь гадать, но самым правильным представляется мне следующее
объяснение: художник решил не трогать без особой нужды основной запас и в
избушке спрятал те купюры, которые собирался осторожно тратить по мере
необходимости.
Настя проходит по делу свидетелем, ее оберегает целая стая
адвокатов, нанятая Гольдиным. Люся находится в психиатрической клинике. Не
знаю, привезет ли дочь мать назад, в родной дом. Но даже если она и решится на
такой шаг, то совершит его лишь по завершении следствия. Болтливой, не слишком
адекватной Люсе пока следует находиться под присмотром врачей. Гортензия тоже избежит
ответственности. Учитывая преклонный возраст, помощь следствию и то, что
старушка искренне заблуждалась, считая купюры настоящими, ее не тронут. Но
остаток дней Гортензии придется провести с мыслью о том, что ее сын – убийца.
Рано или поздно всем нам приходится платить по счетам. Когда-то она ради
карьеры в науке фактически бросила ребенка, теперь пожинает плоды, выросшие из
посеянных семян.
Нашлась и Аллочка. Перепуганная девочка уехала в деревню, к
дальней родственнице, где в конце концов ее и обнаружили. Сейчас Алла дает
показания в милиции.
