– Правильно, только они срок действия старых не
ограничивают, изымают их потихоньку из оборота, и все. Честно говоря, я думала,
что все серии прошлых лет давно утилизировали, мне последнее время самый ранний
выпуск девяносто четвертого года попадался.
– И я эти деньги не смогу потратить?
– Почему? – неожиданно улыбнулась она. – Сколько
угодно, говорила же, американцы ничего не отменили, просто купюры ветшают,
наступает их естественная смерть, за процессом уничтожения негодных долларов
тщательно следит казначейство. Им на смену печатают новые, естественно, на
свежеиспеченных купюрах ставят их год выпуска. Постепенно одна серия уходит, ее
заменяет другая. Понятно?
– Ну, в общем, да. Каким же образом сохранились деньги за
семидесятые годы?
Аня развела руками:
– Всякое случается! Кое у кого лежат дома даже царские
деньги, керенки. Может, какая-то бабуся хранила их в матрасе, да и умерла, а
внуки сдали заначку в банк. Там могли и не заметить, что ассигнации такие
древние, они хоть и были в употреблении, но имеют вполне товарный вид. Честно
говоря, вопрос, откуда взялись купюры, не интересен. Нас волнует другое: могут
ли они служить средством платежа? Ответ: да. Единственное, что…
И Аня вновь замолкла.
– Продолжайте, пожалуйста, – взмолилась я.
– У вас могут возникнуть сложности в простых
обменниках, – предупредила меня эксперт, – поэтому рекомендую вам
отправиться в банк. И, если служащие там заведут разговор вроде: деньги старые,
обменяем по заниженному курсу, советую сразу вызвать управляющего или просто
уйти. Учитывая сумму, с вас триста рублей.
Я протянула Ане деньги. Эксперт машинально пощупала их и
положила в кошелек.
– Значит, у вас нет подруги по имени Клара?
– Я уже ответила один раз: нет.
– И шофера, водящего грузовик, среди ваших знакомых тоже
нет?
Неожиданно Аня покраснела.
– С мужчинами я предпочитаю дел вообще не иметь, –
сурово отрезала она.
Я подавила тяжелый вздох. Да уж, исповедуя подобный
постулат, вряд ли обзаведешься кавалером. Хотя, учитывая внешний вид Ани,
никакие посягательства со стороны мужского пола ей не грозят.
– Где же вы берете клиентов?
– А вам какое дело? – огрызнулась она.
– Я спрашиваю не из праздного любопытства. Если вдруг кому
из моих знакомых понадобятся такого рода услуги, можно дать им ваш телефон или
адрес?
Аня слегка нахмурилась.
– Ну… в общем… вас-то я не знаю. Вдруг кого криминального
пришлете! Я предпочитаю иметь дело в основном с близкими людьми. Вот Кате я
доверяю стопроцентно, она мне частенько кого-нибудь подкидывает, за что ей
большое спасибо, мне денежки нужны.
Я молча слушала ее, удивляясь про себя крайней нелогичности
Ани. Значит, она очень боится посторонних, но сама же, когда я сказала, что ее
адрес дали мне в институте полиграфии, воскликнула: «Вас Катя прислала?»
Имя Катя назвала не я, а она сама. И потом, Аня говорит, что
нуждается в заработке, но отказывается от клиентов якобы из соображений
безопасности! А меня запросто впустила в квартиру.
– Ну если вам клиентов одна Катя присылает, то небось вы с
голоду умираете, – не утерпела я.
– Глупости! Мне платят зарплату, не слишком большую, правда,
еще есть корпорации, прибегающие к моим услугам. Такие мелкие суммы, как у вас,
мне совершенно невыгодно проверять, но Катя попросила: «Придет от меня
человечек, денег у него кот наплакал, тебе невыгодно, но очень прошу, проверь
валюту». Только поэтому я и согласилась, у меня оплата от количества купюр
зависит. Понимаешь, да?
Я кивнула. Чего же тут хитрого, все ясно. Аня не знает
Клару, а вот Катя, скорей всего, как говорит Кеша, в «материале».
– Будьте любезны, – осторожно попросила я, –
подскажите домашний телефон Кати, хочу ей позвонить, поблагодарить за то, что
свела меня с таким великолепным специалистом, как вы.
Лицо Ани разгладилось и слегка порозовело, видно было, что
грубый комплимент доставил ей удовольствие.
– Вы разве не знаете? – спросила она. – Катя ведь
в Подмосковье живет, телефона у нее в доме нет.
– А мобильный?
Аня фыркнула.
– Ну вы и сказанули! Нам такое удовольствие не по карману,
каждую копейку считаем, на еде экономим.
Я окинула взглядом ее устрашающе расплывшуюся фигуру. Да уж,
похоже, в харчах Аня себя особо не ограничивает.
– Адрес не назовете?
– Чей? – удивилась эксперт.
– Катин.
Анины глаза потемнели.
– Сами-то вы кто? Совсем Катю не знаете? Зачем же она вас
прислала?
– Катя – близкая подруга моей родственницы, тети
Лены, – я принялась отчаянно выкручиваться, – она меня в институт и
отправила.
Аня поморгала глазами и заявила:
– Вот пусть тетка вам координаты и дает. До свидания.
Пришлось уйти несолоно хлебавши.
На улице стало невыносимо душно. Я купила на лотке бутылочку
пепси, залпом выпила ее и поняла, что совершила фатальную ошибку. Вся жидкость
моментально проступила на спине и лице, и пить захотелось в три раза больше. И
ведь я знаю, что ни пепси, ни фантой, ни кока-колой нельзя утолить жажду, как
простой водой, и все равно купила эту гадость!
В институте царила прохлада, правда, кондиционерами тут и не
пахло. Просто старое, толстостенное здание изо всех сил сопротивлялось уличной
жаре. Я вновь заглянула в учебную часть, увидела, что в комнате сидит только
одна женщина, миловидная толстушка, и спросила:
– Простите, а где Катя?
– Она ушла, – ответила инспекторша.
– У нее так рано заканчивается рабочий день? –
удивилась я.
– Нет, – безнадежно сообщила та, – нам тут
положено до половины седьмого париться, и еще могут задержать. Мне так ни разу
раньше восьми не удалось уйти. Просто караул!
– Как же Катю отпустили?
– А у нее несчастье случилось, – махнула рукой
толстушка, – жених в аварию попал. Да вы входите, чего через порог
разговаривать. Нашли Аню? Отдали посылочку?
Я чуть было не спросила: «Какую?» – но вовремя вспомнила,
что представилась баронессой Макмайер, и быстро ответила:
– Да, спасибо, Кауфман дома была.
