Рубли Гортензия и Марфа нашли сразу. «Захоронка» была
устроена очень хитро, но Леонардо дал точное ее описание. Женщины легко
обнаружили деньги, поделили их между собой. Люсе они ничего не сказали,
побоялись реакции, которую может выдать взбалмошная дурочка. Марфа продолжала
по-прежнему отстегивать Трошевой три сотни в месяц. А вот с долларами ничего не
вышло. Леонардо надиктовал совершенно загадочный текст, похожий на ребус,
объяснений он дать не успел. Да и Марфа с Гортензией просто боялись искать
валюту. Что с ней делать, они не знали. Шло время, умерла Марфа, а потом
скончался и Михаил. В процессе перестройки рубли превратились в прах, и
Гортензия все чаще вспоминала о том, что на даче Леонардо, давно проданной
другому человеку, спрятано настоящее богатство. Но, во-первых, госпожа
Клара́ не знала где, а во-вторых, она боялась, что КГБ, узнав о валюте, вновь
явится к ней, арестует, посадит в тюрьму.
Уже давно не было страны, в которой прошла молодость и
зрелость Гортензии, КГБ претерпел несколько значительных реформ, по всей Москве
совершенно открыто работают обменные пункты, доллар спокойно покупается,
продается, обменивается. Но в Гортензии жил страх, она, уже пожилая женщина,
воспринимала мир таким, как в советские годы. Госпожа Клара́ сохранила
менталитет советского человека. Ее на всю оставшуюся жизнь напугали вызов в КГБ
и следователь – молодая женщина, которая, монотонно постукивая карандашом по
письменному столу, изредка уточняла:
– Я правильно поняла вас? С Трошевым вы встречались в
компании Якуниных?
Вдруг, прервав свой обстоятельный рассказ, Гортензия
вскочила и выбежала из комнаты. Я осталась одна в гостиной. Не прошло пары
минут, как старушка прибежала назад и протянула мне листочек.
– Вот.
– Что это?
– Указание, где искать доллары, спрятанные Леонардо. Я
читала записку, наверное, миллион раз, но ничего не поняла, – вздохнула
Гортензия. – Мне ее оставила Марфа.
Я молча стала рассматривать листок, текст и впрямь казался
идиотским. «Установи нос таким образом, чтобы он смотрел на центральную ель
поля недураков. Луч света из глаза укажет направление. Отсчитай от него два
метра и копай по линии света».
– Странный текст, – вырвалось у меня, – можно я
его перепишу?
– Да забирайте записку, – отмахнулась Гортензия, –
какой мне от нее прок! Нос, глаз, поле недураков… Я долго голову ломала, но не
догадалась. Скорей всего, это какой-то шифр. Ну, допустим, нос – столб, глаз –
дерево, только теперь ничего не узнать. Даже не ясно, где искать: в доме или во
дворе.
Мне не к месту вспомнился анекдот советских времен. Одна
крестьянка пишет письмо сыну в армию:
«Ванечка, мне очень тяжело. Весна настала, надо бы огород
под картошку вскопать, да где сил взять, а тебя, моего помощника, нет».
Спустя некоторое время она получает ответ:
«Мама, я зарыл за домом пистолет. Найди его и продай, а на
вырученные деньги найми себе пахарей. Ваня».
Где-то через неделю в часть приносят почту.
«Ваня, приезжали какие-то люди из города, очень приличные, в
костюмах, перекопали мне весь огород, никакого пистолета не нашли. Что делать?»
«Мама, – пишет Ваня, – сажай спокойно картошку и
не заморачивайся».
Интересно, почему Гортензия и Марфа не перекопали двор? Хотя
был ли в этом смысл?
– Теперь, когда я все рассказала, могу ли рассчитывать на
снисходительность органов? – тихо спросила Гортензия. – Я слишком
стара для того, чтобы сидеть в тюрьме. И потом, у меня есть сын, он сейчас
практически без работы, его не снимают в кино. Леша, правда, временно
отсутствует, поехал к приятелям пожить за город, но он без меня погибнет.
Глаза старушки наполнились слезами. Мне стало так стыдно,
что уши загорелись огнем. Господи, в погоне за разгадкой тайны я поступила
подло! Надо срочно исправлять положение.
– Вы с самого начала меня не так поняли. Я пришла отдать вам
долг, – лепетала я.
– Какой? – изумилась Гортензия.
– Ну… вот, пятьсот долларов.
– Но вы их у меня не брали.
– Правильно, деньги вам прислал Сергей Якунин.
– Сережа?
– Да.
– Зачем?
– Понятия не имею, просил меня передать – я выполнила его
просьбу.
– Значит, вы не из КГБ? – сразу повеселела Гортензия.
– Нет, конечно, я просто знакомая Сергея.
– Господи, – перекрестилась она, – ну и дура же я,
наговорила вам ерунды, не верьте, у меня с возрастом так бывает. Несу сама не
знаю какую чушь. Это последствия инсульта. Мозг туманится, язык болтает невесть
что. Ну, Сережа, ну спасибо ему! Конечно же, вы не из КГБ! Простите старую
дуру.
Она еще долго извинялась, а я вымученно улыбалась.
Глава 32
Покинув старушку, я с гудящей головой плюхнулась в «Пежо».
Мысли бурлили, словно горный поток. Значит, все дело в больших деньгах,
которые… Которые что? Нашли, выкопали, а теперь пытаются поделить? Кто? И с
чего я решила, будто клад нужно выкапывать? Может, он спрятан где-нибудь в
доме, в сарае, в подвале, на чердаке…
Внезапно я почувствовала, как по спине пробежала дрожь.
Чердак! Память услужливо подсунула воспоминание. Вот я, горя желанием выпилить
Зайку из потолка, лезу по ветхой, качающейся лестнице в помещение под крышей и
иду, спотыкаясь о всякий хлам, коробки, пустые банки… Среди множества вещей у
стены стоят картины, довольно много, в тяжелых дорогих рамах. Сейчас я понимаю,
что это непроданные работы Леонардо. Но там, на чердаке, имелось еще одно
полотно, сильно отличавшееся от остальных, в простой раме из некрашеного
багета. На нем был изображен художник, пишущий странное полотно… Тюбики, из
которых вытекали струйки краски… разноцветная речка, превращающаяся в доллары…
Листья со знаком $ на ели… «Поле в стране недураков». Я тут же вспомнила слова
Гортензии о драконе Граче, стерегущем сокровища.
– Да, это дракон Грач, вы не читали разве книгу о нем? Грач
стережет сокровище.
В ту же секунду все части головоломки сложились в целую
картину, и я понеслась в Вербилки на скорости, которую не развивала даже тогда,
когда поняла, что проспала посадку на самолет, отлетающий в Париж.
Побив все рекорды времени, я припарковалась во дворе и, тихонечко
повторяя про себя: «Господи, сделай так, чтобы никого не оказалось дома», пошла
по дорожке.
Проходя мимо сарайчика Кисы, я услышала тихое поскрипывание
и постучалась в дверь. Лохматая голова старичка высунулась наружу.
– Надо чего?
– Я хотела узнать, как дела.
