Я подошла к избушке. Даже в таком сарае можно жить
счастливо, главное не удобства, а любовь друг к другу, понимание, уважение…
– Это безобразие, – донесся из раскрытого окна голос
Зайки, – фу! Я не способна есть геркулес на воде! Хоть зарежьте.
– Всем известно, что овсянка отвратительная штука, –
возвестила Маня, – дайте мне хлеба с маслом.
– Его нет, – ответила Ирка, – у нас вообще из
продуктов осталось три пакетика чая, кусок сахара, десять пачек «Геркулеса», и
все.
– Десять коробок дряни, – загремел Кеша, – и
ничего нормального. Ты почему не съездила за харчами, Ира?
– Я? – сердито отозвалась домработница. – Каким,
разрешите поинтересоваться, образом?
– Обычным, – рявкнул Аркадий, – села в машину и
порулила.
– Это вы тут все Шумахеры, – обиженно отозвалась
домработница, – а я нормальный водитель, мне с ногой в гипсе далеко не
добраться, во, глядите! Или забыли?
– Мы просто сволочи! – воскликнула Машка. – Ириша,
прости! Кеша, ты почему еду не купил?
– Я же никогда этим не занимался, – изумился он, –
и потом, домашнее хозяйство ведут женщины!
– Ага, – влезла в разговор Зайка, – это когда им
работать не надо!
– Так уходи со службы!
– Никогда! И за жратвой мне кататься недосуг! Пусть Маня
сбегает!
– Ага! У меня же машины нет.
– Зато мотоцикл имеется, – влезла Ирка.
– Мусечка не разрешает мне выезжать на шоссе. –
Маруська мигом проявила абсолютно не свойственное ей послушание.
– Ешьте кашу, – попытался примирить всех
Дегтярев, – проглотите пару ложек через силу, потом привыкнете. Я уже
втянулся.
– Вот и наслаждайся, – съехидничала Зая, – там
целая кастрюля, надолго хватит. Кстати, где Даша? Вот кто должен был
позаботиться об ужине. Она самая старшая, мать, хозяйка, не работает…
Я сразу шмыгнула в кусты. Ну вот, домочадцы обнаружили
наконец виноватую. Стоит мне сейчас появиться в комнате, как получу залп из
всех орудий. Представляю, как они обозлились. Приехали из города, усталые,
потные, голодные, и увидели на столе геркулесовую кашу, сваренную на воде без
сахара и соли. Страшно полезно, но на редкость отвратительно. Хуже, на мой
взгляд, только свежий огурец, запеченный в духовке без специй и масла.
И что делать? Не сидеть же в кустах всю ночь и часть утра,
ожидая, пока домашние уедут на работу. У меня в сумке мороженое, оно растает!
Впрочем, пломбир можно съесть, правда, все десять купленных порций мне не
осилить никогда, но если кликнуть собак…
Тут сверху что-то упало мне на голову. Понимаю, что рискую
потерять ваше уважение, но все же признаюсь – я страшно, до паники, боюсь
насекомых: всяких пауков, гусениц, бабочек, мошек. А еще иногда в окно залетают
такие огромные комары. Все вокруг уверены, что они не кусаются, но мне
почему-то жутко.
С пронзительным визгом я сначала взлетела на террасу, а
потом вбежала в комнату, где за столом с недовольными лицами восседали члены
семьи.
– Надеюсь, за тобой не гонится стая саблезубых тигров, –
прищурился Дегтярев.
– А если и так, то что? – спросила я, рушась на
табуретку.
– Очень безответственно в такой ситуации прибегать в дом,
где сидят дети, – сообщила Зайка, – настоящая мать отведет беду
подальше. Ринется в противоположную сторону. И предварительно купит побольше
еды для семьи, для маленьких голодных деток. Оставит им вкусное и умчится,
уводя за собой от гнезда страшных хищников.
Я не стала спорить с обозленной Зайкой – это дело
неблагодарное, поэтому лишь спросила:
– Мороженого хотите?
– С удовольствием, – оживилась Маня.
– Лучше бы сосисок, – протянул Кеша, – но на худой
конец давай и эскимо.
Я вытащила коробочки и раздала домашним.
– Ничего, – одобрила Зайка, – похоже, оно совсем
не калорийное, молочное.
– Жутко невкусное, – отозвалась Ирка, ковыряясь в
пластиковой емкости, – просто вода.
– Лучше твоей каши небось, – вздохнул Кеша и сунул в
рот ложку.
– Дайте мне, – велел Дегтярев и тоже зачерпнул белую
массу.
И тут погас свет. Дальнейшие действия разворачивались в
темноте, которая вначале показалась просто кромешной.
– Какая пакость! – завопил Александр Михайлович. –
Пришло же тебе в голову притащить лимонное мороженое! Ну неужели нельзя
запомнить! Я никогда не ем этот цитрус и не перевариваю его ни в каком виде!
Вообще!!!
– Мята! – взвизгнул Кеша. – Катастрофа! Сейчас
весь покроюсь пятнами.
Я похолодела. Ну и ну! Совсем забыла, что полковника
перекашивает при одном взгляде на лимон, а Кеша с детства не выносит мяту. Надо
же было ухитриться купить мороженое, соединяющее в себе два этих ингредиента.
Понимая, что сейчас мужская часть семьи просто проглотит
меня вместе с босоножками, я вскочила и, сделав вид, что ничего не случилось,
воскликнула:
– Ой, опять электричество вырубили, а я предусмотрительно
свечи прикупила. Сейчас зажгу их, и станет светло, словно днем.
Глава 24
Не дождавшись от домашних никакой реакции, я, сшибая по пути
все, что попадалось под ноги, ринулась под лестницу, куда поставила ящик со
свечами.
Дегтярев и Кеша продолжали ругаться. Я зажгла десятка три
свечек, засунутых в одноразовые, из прессованной фольги подставки, и принялась
разносить их по помещениям. Несколько штук поставила к себе и Мане, не
поленилась подняться по шатающейся лестнице наверх и оставить парочку в спальне
у Зайки и Кеши, потом, понимая, что оттягивать более появление в столовой
нельзя, спустилась туда и весело воскликнула:
– Да будет свет!
Желтое пламя осветило красное лицо полковника.
– Ты нарочно, да? – прошипел он.
– Что? – прикинулась я полной дурочкой. – Купила
свечи? Конечно, специально. Вот они и пригодились!
– Нет, – еще больше разозлился Дегтярев, –
подсунула мне лимон.
– А мне мяту, – буркнул Кеша, – признайся, ты
решила нас убить.
– Ну извините, забыла…
Тут Зайка, странно подергав носом, возвестила:
– Мне кажется или откуда-то запахло кокосом?
– Да, – кивнула Машка, – есть чуток.
