Тоненькими пальчиками девушка вытащила футлярчик, открыла
его и продемонстрировала совершенно черный столбик.
– Ну, – протянула я, – однако цвет-то какой
жуткий!
– В этом вся фишка, – засуетилась консультантка. –
Вот, смотрите!
Она провела помадой по своей руке. Темная линия, оставшаяся
на ладони, превратилась в нежно-розовую.
– А теперь давайте на вас попробуем.
Я послушно подставила свою кисть и удивилась. На моей коже
помада приобрела оранжевый тон.
– Очень оригинальная вещь, – пустилась в объяснения
продавщица, – цвет у всех на губах разный, он зависит от температуры
человека и состояния его кожи и меняется в течение дня.
– Да? Я всегда считала, что у людей нормальная температура
тридцать шесть и шесть. И потом, десять часов эта помада не продержится! –
сомневалась я.
– Это не так. В метро жарко, на улице душно, в магазинах
кондиционеры, вот организм и приспосабливается. Да вы на наших девочек гляньте.
Мы все с этой помадой, и что? И еще – она суперстойкая!
Я посмотрела вокруг. По залу ходила толпа продавщиц. Меня
всегда удивляет, ну к чему хозяева магазинов нанимают столько девушек? Их часто
бывает намного больше, чем покупателей, но не об этом сейчас речь.
Консультантка фирмы «Баг» оказалась права. Губная помада у всех выглядела
по-разному.
Посчитав новинку забавной, я купила ее для Зайки. Себе брать
такую не решилась, потому что не люблю неожиданностей. И потом, эта губная
помада непредсказуема, ну, допустим, на мне красная кофточка, а краска на губах
станет оранжевой, не очень красиво выйдет. Но если Зайка о ней мечтала, то
пусть наслаждается.
Оставшееся до встречи с Настей время я провела, шатаясь по
огромному залу магазина, перенюхала все пузырьки, перемазала все кремы и ушла
совершенно счастливая.
Ровно в восемь я позвонила в дверь квартиры Насти. Она
распахнулась мгновенно.
– Настюша! – воскликнула худая, высокая, с виду совсем
не старая женщина, – а я уже волноваться начала. Десять пробило, а тебя
все нет и нет! Что же ты так задержалась? Ведь рассказывали вчера по
телевизору: в нашем районе орудует маньяк! Ужасный, жестокий!
– Как десять? – удивилась я. – На моих часах
только две минуты девятого! И потом, извините, но я не Настя, а Даша. Вы,
наверное, Людмила Сергеевна?
– Люся, – сердито поправила меня дама, – входите,
пожалуйста. Извините, я перепутала, вы с Настей очень похожи, обе худенькие,
беленькие, стриженые, а на лестнице темно. Почему две минуты девятого? Уже
около половины одиннадцатого. Пойдемте в комнату.
Меня провели в странное многоугольное помещение и посадили
за стол. Люся ткнула пальцем в старинные напольные часы.
– Вот, двадцать два часа восемнадцать минут! А Насти нет. Я страшно
беспокоюсь! По району ходит маньяк.
Я встала, подошла к часам, прислушалась и улыбнулась.
– Они стоят, наверное, завод кончился! Сейчас только восемь.
Люся всплеснула руками:
– Ой! И правда! Я вспомнила! Настюшка еще утром просила их
завести, а я забыла. Целый день белкой в колесе крутилась, Настеньке ужин
готовила, а потом глянула на циферблат и испугалась. Маньяк по району ходит!
На мой взгляд, бандит, вознамерившийся отнять у вас кошелек,
ничем не лучше маньяка. Большой город вечером, увы, полон опасностей. Но нужно
успокоить нервничавшую даму.
– Вы не волнуйтесь, в сегодняшних газетах написали, что
сексуального извращенца поймали! – лихо соврала я.
Люся всплеснула руками:
– Какое счастье! Что вы предпочитаете: кофе или чай?
Не выслушав ответа на вопрос, хозяйка принялась хлопотать.
Столовая в этом доме была объединена с кухней. Очевидно, Настя, въехав в новую
квартиру, разбила стену между помещениями, а может, ей уже достались такие
хоромы.
Подавая на стол чашки и сладости, Люся не закрывала рта ни
на минуту. Спустя короткое время я узнала, что Настя талантлива, гениальна,
великолепна. Она работает в крупной фирме, получает отличную зарплату, балует
мать и вообще она идеальная дочь, просто придраться не к чему. Вот только задерживается
на службе, что очень страшно, красивой женщине лучше после девятнадцати
ноль-ноль сидеть дома.
– Настенька такая неразумная, – тарахтела Люся, не
обращая внимания на то, слушаю я ее или нет. – Совершенно невозможно ее
вечером удержать. То в кино пойдет, то в театр, то в ресторан. Ужасно!
Потом она склонила голову набок, хитро прищурилась и
сказала:
– Впрочем, я нашла способ. Знаете, какой? Ложусь на диван и
говорю, что сердце болит. Настенька сразу дома остается!
Мне моментально стало жаль незнакомую Настю. Милые родители,
искренне желая детям добра, душат их до смерти в крепких объятиях любви.
– Когда же погулять, как не в молодые годы? – вырвалось
у меня. – Потом замуж выйдет, дети появятся, сама дома засядет.
Люсенька затрясла головой, затем, понизив голос, сообщила:
– Настюша никогда себе пару не найдет! У нее была любовь!
Такая большая! Но он предпочел другую! И знаете, он несчастлив. Вообще, над
нашей семьей тяготеет рок. А все эти деньги проклятые!
– Какие? – машинально поинтересовалась я.
Люся перешла на шепот.
– Володины. Их слишком много оказалось. Господи, я думала, с
ума сойду! Одна, в метро, с сумкой, в которой полмиллиона долларов! И ведь
любой милиционер мог остановить, проверить. И где бы я сейчас оказалась? Ну,
отвечайте, где?
Я растерянно пожала плечами:
– Понятия не имею.
– В могиле, – сообщила Люся, – вместе с Володей.
Он там, и я бы тоже, обязательно. Но я все выполнила, очень аккуратно, довезла
их в целости и сохранности. Знаете, получается, что я спасла жизнь Леонардо, и
Клара все знала!
– Кто? – воскликнула я, услыхав знакомое имя.
– О-о-о, – протянула Люся, – в нашей семье
произошла настоящая трагедия, давно, в конце семидесятых. Помните, что за
времена были?
– Естественно, – ответила я, – Горбачев пришел к
власти в восемьдесят пятом, а окончательно коммунистический режим пал лишь с
появлением Ельцина. До того времени мы строили общество развитого социализма.
Глаза Люси заблестели. Очевидно, пожилая дама испытывает
дефицит общения, сидит весь день одна, подруг с каждым годом становится все
меньше, вот она и рада любой возможности почесать языком.
