А сейчас выясняется, что она слышала про «Карлов двор» и
даже знает, какие там залы.
Посмотрев на часы, я все же отправилась в магазин, ничего,
подождет Кира, ну выпьет кофе. Если сегодня выключат электричество, а свечей в
доме не окажется… Дальше можно не продолжать. Ясно, что со мной сделают
домашние.
Очутившись в хозяйственном отделе, я побрела вдоль полок,
пытаясь вспомнить, что мне велела купить Маня. Так, свечи с кокосовой отдушкой.
Вот они. Я сама не выношу ароматизаторы с дымом. Свеча должна быть
функциональной, а для запаха следует приобрести духи или дезодорант. Но, если
Манюне нравится, спорить не стану, кокос так кокос. Главное выполнить ее
просьбу. Впрочем, может, электричество больше вырубать не станут и мне не
придется нюхать миазмы, распространяемые свечами.
Я стала изучать содержимое полок.
– Матильда, душа моя, поосторожней, – раздался
безукоризненно поставленный голос, и в хозяйственный отдел вошла парочка:
старушка и болонка. Бабуся выглядела выше всяких похвал. Волосы ее, слегка
подсиненные, уложены в старомодную, но очень подходившую даме прическу. На лице
ее был легкий макияж, ничего вульгарного, этакий намек на румянец, блеск на
губах и чуть-чуть пудры. Бесстрашно обнаженную шею украшали жемчужные бусы. Вне
всякой критики был светло-бежевый льняной костюм дамы. В руках она сжимала
белую кожаную сумочку, ноги были обуты в босоножки, тоже белые.
Голову чисто вымытой и расчесанной болонки украшал большой
розовый бант.
– Матильда, ангел мой, прошу вас, потише, – громко
вещала старушка, очевидно, она была слегка глуховата, – не тяните меня, я
могу упасть, пол скользкий.
Я умилилась, разглядывая парочку. Как приятно видеть пожилую
даму, со вкусом одетую, великолепно причесанную, да еще владеющую правильной,
слегка старомодной русской речью. В моей душе моментально проснулся преподаватель-словесник.
Редко сейчас услышишь подобный разговор, все стали грубыми, нетерпимыми,
резкими…
Тем временем бабуся, не замечая меня, тихонько шла вперед,
приговаривая:
– Матильда, душа моя, не дергайте поводок, я могу
споткнуться. Ангел мой, поменьше прыти.
Тут в конце прохода появилась кошка, очевидно, живущая при
магазине. Болонка замерла.
– Матильда, вы умница, – не преминула похвалить свою
любимицу старушка, – прекрасно, что послушались, вы, безусловно, можете
рассчитывать на дополнительный кусок сыра к ужину.
Тут болонка рванулась за кошкой. Бабулька пролетела пару
метров за собачкой, потом, догадавшись выпустить поводок, шлепнулась на пол. Я
не успела броситься ей на помощь, а пожилая дама, похожая на английскую
королеву, села ко мне спиной, потрясла головой и выдала тираду:
– Матильда! Сука! Говорила же, сейчас..! Какого … тянула!
Дрянь! Сволочь! …! …! …!
У меня отвисла нижняя челюсть, а уши отказывались верить
услышанному. Отчаянно матерясь, бабулька, кряхтя, встала. Откуда ни возьмись
появилась Матильда, успевшая потерять свой розовый бант. Хозяйка пнула собачку
носком элегантной босоножки и с чувством завершила тираду:
– …! …! …!
Болонка заскулила. Старушка погладила ее по лохматой голове.
– Ну-ну, друг мой, без истерик.
Но Матильда продолжала рыдать. Старушенция опасливо
обернулась по сторонам и, по-прежнему не замечая меня, вытащила из проволочной
корзинки пакетик орешков, открыла его и дала горсть собачке. Болонка
самозабвенно схомякала угощенье. Бабушка еще раз осмотрелась и запихнула пустую
обертку между бутылочками жидкости для мытья посуды.
– Пойдемте, Матильда, – снова очень интеллигентно
завела она, – не тяните меня, ангел мой, сделайте милость.
Продолжая вещать, бабушка удалилась. Я схватила свечи,
лимонный дезодорант и пошла к кассе. Однако внешность человека и его внутренняя
сущность – это разные вещи. Мысль неоригинальная, но она пришла мне в голову
лишь сейчас.
К кассе стояла очередь. Бабушка и болонка оказались передо
мной.
– Ну народ! – послышался возмущенный голос.
Из хозяйственного отдела вынырнул охранник, в руках он
держал пустую обертку из-под орехов.
– Сожрали и спрятали, – сердился парень, – лишь бы
не платить.
Я посмотрела на бабульку, та стояла совершенно спокойно.
Секьюрити продолжал возмущаться.
– Ой, какая собачка! – зачастила впереди стоящая
девочка. – Можно ее погладить?
– Конечно, мой ангел, Матильда не кусается! – с
достоинством сообщила старушка.
– Я хочу ее угостить. Она станет есть орешки? –
поинтересовался ребенок.
Бабуся добродушно рассмеялась.
– Что вы, счастье мое! Собака не захочет даже смотреть на
кешью. Вот колбаска или сыр – это для нее.
Девочка тоже засмеялась и стала тискать Матильду. Очередь
притихла, даже охранник заткнулся и перестал размахивать перед покупателями
пакетиком из-под орехов. Журчащая речь старушки, ее милая, добрая улыбка
умиротворяюще подействовали на окружающих. А я лишний раз удивилась, насколько
внешний облик и показное благообразие могут не соответствовать внутреннему
содержанию. Бабуся только что ругалась матом, словно извозчик, а потом сперла
вкусные орехи… Но никому и в голову не придет, что пожилая дама способна на
подобные поступки.
Глава 11
Когда я пришла в черный зал ресторана «Карлов двор», Кира
сидела за столиком.
– Что так долго? – воскликнула она. – Вы уже знаете?
– О чем? – удивилась я.
– О смерти Ани, – ответила Кира.
Я кивнула.
– Да. Говорят, у нее сердце остановилось.
– Нет, это был инсульт, – поправила меня она.
– Вам известна точная причина смерти? Откуда?
– Сегодня из института звонили, – объяснила Кира, –
у Ани случился удар, ничего странного в произошедшем нет. Она такая тучная
была!
– Что будем заказывать? – перебила нас официантка.
– Мне кофе капуччино, – сказала я.
– А мне просто холодной воды с лимоном, – добавила
Кира.
Я подумала, что она стесняется делать более солидный заказ в
дорогом кафе, и радушно предложила:
– Кирочка, выберите себе пирожное или мороженое, я угощаю.
– Нет, нет, – отказалась спутница, – в такую жару
есть просто невозможно. Впрочем, дайте гляну меню.
