Домой мы попали утром. Дегтярев прошел в мою комнату и
сказал, что Генка, покривлявшись немного, признался во всем. Его дела в Америке
шли совсем не так хорошо, как он рассказывал нам. Сначала он пытался работать
по специальности, но в Штатах полно своих дипломированных врачей. Тогда он
задумал начать бизнес. Попробовал торговать медицинскими инструментами, но
прогорел, затем решил открыть издательство и тоже потерпел неудачу. Был,
правда, короткий период благоденствия, когда он женился на Капитолине. Его
американская жена приезжала к нам в Ложкино, мы даже подружились. Но потом
Генка сорвался, начал пить, и Капитолина с ним развелась.
Последние годы Гена работал у Генри в учебном заведении
лаборантом. Орнитолог считал его своим близким другом, но много платить ему не
собирался. А Геннадий, как назло, влез в долги, пытаясь вновь добиться удачи на
ниве бизнеса. Дом его заложен в банке, и, если он в течение марта не
рассчитается с кредитором, на имущество наложат арест, и Гена окажется на
улице. Мой бывший супруг сломал голову, думая о том, где раздобыть денег. Но
Америка не Россия, никто из знакомых вам и копейки не даст, тут берут банковские
кредиты. Однако ни одно деньгохранилище не хотело связываться с Геннадием,
проводили проверку, узнавали про заложенный дом и отказывали в ссуде. Март
приближался, и перспектива оказаться на улице, без средств к существованию,
становилась все реальней.
И тут Генри рассказал приятелю про оранжевого гуся, который
сошел с ума, летая вокруг Москвы, вернее, возле местечка с диким для
англоязычного человека названием «Ложкино».
В голове Генки мигом созрел план. Капитолина, вернувшись в
Юм, много рассказывала о нас, показывала фотографии. Название «Ложкино» прочно
осело в памяти Генки. А еще он знал, что я теперь богата и живу как у Христа за
пазухой.
– Поехали в Россию, – предложил шефу Генка, – ты купишь мне
билет, а я заплачу за проживание в доме у моей бывшей жены.
– Я не брала с него ни копейки, – возмутилась я.
– Конечно, – кивнул Дегтярев, – только Генри был уверен в
обратном. Тут сказалась разница в менталитете. Русский человек с распростертыми
объятиями примет гостей из провинции, а американец возьмет с них за постой.
– Вот почему Генри так нахально себя вел!
– Да нет, он просто весь в орнитологии и не замечает ничего
вокруг, – усмехнулся приятель. – Они прилетели, устроились. Ученый начал
поиски, а Гена решил потрясти глупую бывшую жену. Правда, он уверяет, что, уже
найдя «папу», решил не травмировать Машку и обратился к тебе с просьбой дать
ему в долг.
– Ну был такой разговор, – протянула я, – только я отказала,
потому что понимала: Гена никогда не вернет денег, а дарить ему огромную сумму
я не желаю!
– Тогда он привел в действие план «Х», – вздохнул полковник.
– Где он взял фото?
– У вас из альбома вытащил.
– И что, он думал, Маня снимет деньги и никто не заметит?
– Нет, он имел на руках билет с открытой датой, собирался
завтра утром отправить сумму через «Америкен экспресс» домой и сам хотел лететь
следом, надеясь, что девочка до утра промолчит, а там, пока догадаются, кто
автор спектакля, его и след простынет.
– Но как он сумел вывести на компьютер данные гуся? –
удивилась я.
Дегтярев крякнул:
– Тут все без обмана. Птица существует на самом деле и
носится между Москвой и Ложкином. К этой ситуации Геннадий непричастен. Генри
все еще надеется изловить пташку. Знаешь, что меня больше всего удивляет в этой
истории?
– Наивность Маши?
– Нет, Генка отлично понял, увидев первый раз девочку, что
она, несмотря на внешность и возраст, совершенный ребенок, который мигом
купится на подставу. Странно другое!
– Подлость Геннадия?
– Обычное дело, – отмахнулся Дегтярев, – люди из-за денег и
не на такие штучки способны. Нет, меня удивляет другое.
– Ну и что же?
– Почему ты позвала меня на помощь? Отчего не стала сама
распутывать историю?
– Побоялась.
– Да? – нахмурился полковник. – Отказалась от участия в
расследовании криминальной истории из-за страха?
– Ага.
– Верится с трудом, – рявкнул приятель, – сдается, у тебя
просто нету времени. Ну-ка, отвечай немедленно, во что ввязалась?
– Ни во что, – отбивалась я, чувствуя, как предательская
краска заливает щеки, – даже и не думала. Потом, случай с этим
папашей-инвалидом совершенно неинтересный. Сразу понятно, что он аферист!
Скучно возиться с такой историей.
– А с какой интересно? – прошипел Александр Михайлович. –
Что захватило целиком Дашутку?
Я схватилась пальцами за виски:
– Ой, мигрень! Ну спасибо тебе, теперь трое суток проваляюсь
в кровати.
– Вот и отлично, – безжалостно отрезал полковник, – посидишь
дома.
Потом он повернулся и вышел, не забыв как следует хлопнуть
дверью.
Едва звук его шагов стих, я кинулась умываться и
переодеваться. Высплюсь потом, надо срочно мчаться на Сомовское кладбище, а то
у полковника в голове появились опасные мысли.
Глава 31
На погосте я оказалась лишь около трех часов дня. Все словно
сговорились мне мешать. Сначала отчего-то заклинило автоматические ворота в
нашем гараже, и пришлось ждать, пока прибежит мастер и поковыряет в замке. Но
не успела я порадоваться тому, что верный коняга оказался на свободе, как на
выезде из поселка спустило переднее колесо. Пока механик поменял его, прошло
немало времени. Но неприятности на этом не кончились. Ново-Рижское шоссе, по
которому мы едем в Москву, – широкая, относительно новая трасса. Ни в пятницу
вечером, ни в понедельник утром тут не бывает пробок. В свое время, когда мы
только начинали строительство дома, риелторы предлагали нам приобрести участок
в районе Рублево-Успенской дороги.
– Очень престижное место, – закатывали они глаза, – а какая
красота вокруг!
Мы было дрогнули, но потом Аркашка поехал в указанном
направлении, явился домой потным и злым и сказал:
– Да пусть там хоть даром дают гектары, ни за что не поедем,
жуткие пробки!
Мы купили участок в Ложкине и с тех пор не устаем радоваться
свободе, которая царит на трассе, ведущей к столице.
