– Со слухом у тебя порядок. Генри – владелец университета, я
у него преподаю на медицинском факультете. Может, сначала напоишь нас чаем, а
уж потом допрашивать станешь?
Я вспомнила о долге хозяйки и забегала между кухней и
столовой. Наконец хлопоты завершились. Вещи были отнесены в комнаты для гостей,
на столе появились коньяк, сыр, лимоны, кулебяка с мясом. Маня, Дегтярев и все
остальные сели к столу, я взяла в руки заварной чайник… И тут ввалились Зайка с
Аркадием. Супруги выглядели хмурыми, очевидно, опять успели поругаться. Мой сын
постоянно выясняет отношения с женой, вернее, это Ольга беспрестанно лезет на
рожон. Не далее как вчера она чуть не убила Кешу, имевшего глупость, сидя в
своей машине, ткнуть пальцем в проходившую мимо девушку и заявить: «Зая, глянь,
какая шубка! Давай купим, тебе пойдет!»
Не дав ему договорить, Ольга налетела на муженька с воплем:
– Вечно ты на всяких дур засматриваешься.
Похоже, и сегодня произошло нечто подобное, потому что Зайка
с надутым лицом оглядела столовую и заявила:
– Здрасьте! У нас опять гости! Не передать словами, как я
рада!
Чтобы она не продолжала хамить, я мигом заулыбалась:
– Заинька, ты не знакома с Генкой, а Кеша его хорошо знает.
– Привет, – буркнул Аркадий и, сев за стол, спросил: –
Нормальная еда есть?
– Ты не узнал Гену? – продолжала я попытки поддержать
светскую беседу. – Это же…
– Узнал, – весьма невежливо рявкнул Аркадий, – папочка номер
четыре. Кстати, почему коньяк на столе? Насколько я помню, вы, Геннадий,
алкоголик?
Повисло молчание. Чтобы разрядить обстановку, я глупо
захихикала и попыталась исправить положение:
– Скажешь тоже, алкоголик! Гена просто любит немного выпить.
– Алкоголик, – отрезал сын, – и расстались вы после того,
как он сначала в течение года беспробудно квасил, вытаскивая из нашего дома
все, что плохо лежит, а потом избил тебя. Неужели забыла?
Я тяжело вздохнула. Было дело. Тихий, интеллигентный Гена
делался абсолютно невменяемым, приняв стакан водки. Сначала я, как все жены
алкашей, была полна энтузиазма. Конечно, я его вылечу! Ради любви ко мне Генка
обещал бросить пить. Он хороший доктор, вот зашьется, и заживем…
Черта с два! В наркологический диспансер супруг идти
категорически отказался.
– Я не алкоголик, – ревел он, жадно глотая утром сырую воду,
– захочу и сам брошу пить.
Но, видимо, одного хотения мало. Генку выгнали с работы, он
осел дома и вошел в глубокий запой. Он действительно тащил из нашего небогатого
дома вещи и пропивал их. И вот однажды, не найдя ничего подходящего, он схватил
мой кошелек, где лежала последняя трешка. Я решила не отдавать портмоне,
завязалась драка. В результате боевых действий я оказалась на полу с подбитым
глазом. Кинувшийся мне на помощь Кешка был легко отброшен в сторону. Довольно
ухмыляясь, Генка сунул купюру в карман и сказал:
– Ну что, поняли, кто тут хозяин?
С этими словами он исчез за дверью. Я посмотрела на сына,
увидела, что по его бледному лицу катятся злые слезы, и приняла решение: все,
финита ля комедиа. Может, кто и способен перевоспитать алкоголика, но мне
слабо. К тому же никакой жертвенности в моем характере нет, унижение я переношу
с трудом и не хочу тратить свою жизнь на пьяного идиота.
Когда поздно вечером Геннадий явился домой, его ждал
сюрприз: плотно запертая дверь и сумка с вещами у порога. Я собрала все – не
забыла ни бритву, ни тапочки. Возмущенный Гена начал ломиться в дом, но он
шумел совершенно напрасно. Мы с Кешей, закрыв квартиру, уехали на ночь к
Когтевым. Мужик колотил в створку ногами до тех пор, пока не явилась вызванная
соседями милиция и не загребла его в обезьянник. А поскольку Генка был прописан
у матери, он получил пятнадцать суток, которые отрабатывал на заводе, насыпая
совочком стиральный порошок в коробки. Так что расстались мы врагами. Но это
было давным-давно. Я честно вытеснила из памяти все неприятные моменты и
сохранила лишь хорошие воспоминания, простив Генку. Откровенно говоря, я
полагала, что и Аркадий забыл про драку. Ан нет, сын оказался более
злопамятным.
– Я не пью, – улыбнулся Гена, – очень давно. Вылечился и
забыл.
– Все равно бутылочку уберу и бар запру, – бесцеремонно
заявил Аркадий, хватая коньяк. – Что же касается картин и дорогих побрякушек,
коими нашпигован наш дом, то прошу учесть – имущество застраховано. Лучше даже
не пытайся вынести что-то ценное в скупку, нарвешься на большие неприятности!
Окажешься в своей Америке лет через семь, не раньше.
С этими словами он встал и вышел. Зайка уставилась круглыми
глазами на Генку. Моя невестка способна пилить Кешу часами, методично и упорно.
В каждой женщине сидит педагог, но стоит Зайке сообразить, что кто-то посмел
задеть ее муженька, как все мигом меняется. Обидчик Аркадия не проживет и пяти
минут, столкнувшись с ней. Не испытывая никаких угрызений совести, она включит
третью передачу и переедет любого, кто, по ее мнению, оскорбил Кешу.
– Так вы, Гена, – протянула Ольга, – тот самый? Дебошир и
пьяница? Очень мило! Располагайтесь, как у себя дома. А отчего к нам? В Москве
гостиниц полно! Или вы все денежки пропили? Так попросите у Дашки, она у нас
бесхарактерная, подаст вам на бедность.
Резко повернувшись на каблуках, Заинька исчезла. Из коридора
донесся ее высокий голос:
– Котик, подожди меня, дорогой!
Я растерянно оглядела присутствующих. Вот уж не ожидала от
своих такого поведения! Но впереди меня ждало еще большее потрясение. Маня,
упорно молчавшая до сих пор, неожиданно встала и потянула за рукав Дегтярева:
– Папа, пошли! У меня задачка по алгебре не сходится!
Александр Михайлович опустил вилку и уставился на нее,
открыв рот. Я хорошо понимала его удивление. Маруська всегда зовет моего
ближайшего приятеля «дядя Саша», а когда злится на него, величает полковником.
Да и с чего бы ей звать его папой? Дегтярев никогда не был моим мужем, скорей
уж мы брат с сестрой, чем супруги. Хотя если поразмыслить, то Александр
Михайлович всегда вел себя по отношению к Машке как отец. Он ее любит,
беззастенчиво балует и прощает ей то, что не простил бы никому другому.
– Ты, – начал было приятель, но, очевидно, получил от
Маруськи пинок под столом, потому что сразу сменил тон, – ладно, пошли, решим
задачку.
