Но малорасторопный строитель не понял.
– Кого? Берри? Это кто такая?
– Долго соображаешь! – взвизгнула Катерина.
Я только вздохнула. Верхний мешок лопнул и засыпал глухую
пуделиху серым порошком. Черри у нас дама преклонного возраста. То, что она
слепая и глухая, я уже говорила, но это полбеды. К сожалению, пуделиха впала в
старческий маразм. Черри бесполезно ругать, она не понимает, отчего на нее
сердятся, и у несчастной старухи делается такая обиженная морда, что я мигом
подсовываю ей строго-настрого запрещенные конфеты. При взгляде на пуделиху у
меня часто возникает мысль: а что случится со мной, если, не дай бог, я доживу
до ста лет? Может, тоже начну воровать на кухне съестное и лопать в кровати у
Зайки, пачкая белье!..
– Стой, – завопила Ирка, растерявшая привычное спокойствие,
– Черри!
Испугавшись, пуделиха на секунду замерла, потом с визгом
кинулась наверх, оставляя повсюду горки цементной пыли.
– Остановись, кретинка! – взвыла домработница и побежала за
собакой.
Банди, принявший все происходящее за новую веселую игру,
подскочил к мешкам и со всей дури долбанул по ним треугольной черной головой.
Бах! Вверх взметнулось облако. Став в одночасье серым, питбуль погарцевал по коридору
в сторону кухни. За ним, размахивая полотенцем, кинулась Катерина. Я перевела
взгляд в сторону и увидела, что Хучик самозабвенно грызет кусок грязной
деревяшки, а Жюли меланхолично писает на целый мешок с алебастром.
Руки просто опустились. Огромным усилием воли я взяла себя в
руки и стала раздавать указания:
– Паша! Немедленно собирай мусор! Вы… э… простите…
– Коля, – представился красномордый, – можно просто по
имени.
– Хорошо, вы заметайте цемент. Дима!
– Здрассти!
Руки сами собой схватили швабру, которую бросила Ирка. От
смерти прораба спас возглас Паши:
– Ну и ну! Гляньте-ка!
Ожидая увидеть самое худшее, я выглянула в окно. Перед
глазами предстала дивная картина. В наш двор медленно вкатывал черный
«Запорожец», который тащил на тросе… «Мерседес» Аркадия. Ситуация напоминала
глупый анекдот. Я вылетела на крыльцо. Мрачный сын, буркнув: «Привет», – прошел
в дом.
– Что случилось? – спросила я у Дегтярева.
Страшно довольный полковник ответил:
– Все смеялись над моим автомобилем, издевались над его
размером и цветом… Ну и что? Кто Аркадия приволок, когда он на повороте заглох?
Внезапно из холла донесся крик. Я вернулась в дом. Гора
строительного мусора стала еще больше, и из нее торчали красивые мужские
ботинки отличного качества. С другой стороны кучи битого камня причитала Ирка:
– Аркадий Константинович, вы убились!
– Мешок гнилой, – ныл Паша, – порвался, зараза, хозяин
споткнулся и упал, а я на него случайно мусор высыпал, не хотел, ей-богу!
– Немедленно откопайте его! – заорала я, теряя остатки
самообладания. – Коля! Вытащи Аркадия! Паша! Неси в мою машину Снапа! Дима!!!
– Здрассти! – пролепетал прораб.
Странно, но меня перестала раздражать его идиотская манера
здороваться через каждые две минуты.
– Дима!!! Помоги Павлу!!! Ротвейлер не кусается! Александр
Михайлович! Возьми Хуча, Жюли и Банди да запри их в своей комнате. Катерина!!!
Унеси кошек!
Все бестолково начали выполнять мои указания. Когда
перемазанный с головы до ног Аркадий, отплевываясь, сел на пол, я мигом
ретировалась. Лучше оказаться в этот момент подальше, да и Снапа следовало
срочно отвезти к врачу.
В приемной у ветеринара сидел только один мужчина с
маленькой болонкой. Увидев ковыляющего на трех лапах ротвейлера, он подхватил
свою любимицу и прижал к груди.
– Не волнуйтесь, – успокоила я его, – Снапун – миролюбивый
пес. А что с вашей собачкой?
Хозяин тяжело вздохнул:
– Ремонт в недобрый час затеял, и случайно Марте хвост
прищемили.
– Выходит, мы товарищи по несчастью, – пробормотала я, – в
такой же ситуации псу лапу повредили.
Примерно через час я вывела Снапа с загипсованной лапой во
двор, открыла «Пежо» и с большим трудом запихнула каменно-тяжелое тело собаки
на заднее сиденье. Ротвейлер, напуганный медицинскими процедурами, решил
поменьше шевелиться, справедливо полагая, что хозяйка не оставит его тут, во
дворе, а втиснет кое-как в автомобиль.
Рядом были припаркованы «Жигули» с помятым капотом. Хозяин
болонки вытер руки тряпкой и в сердцах воскликнул:
– Вот дрянь какая, не заводится! Хоть в клинике ночуй!
– Вам далеко? – спросила я.
– На Карпушинскую улицу.
– Садитесь, подвезу.
– Туда же едете? – обрадовался он, вытаскивая из машины
дрожащую болонку.
– Честно говоря, нет, я живу под Москвой, в Ложкине, но ведь
не оставлять же вас в беде.
– Я заплачу!
– Даже не думайте, садитесь.
Мужик колебался.
– Боитесь женщины за рулем? – усмехнулась я. – Ей-богу, не
стоит. «Пежо» новый, совершенно исправен, вожу я аккуратно, да и выбора у вас
нет, возле клиники трудно поймать такси.
– Женщины водят осторожнее мужчин, – улыбнулся хозяин
болонки, – просто мне неудобно без денег, опять же бензин потратите!
– Послушайте, – вздохнула я, – мы примерно одного возраста и
еще помним, что не всегда все мерили деньгами, давайте залезайте. Ваша собачка
совсем замерзла.
По дороге мы познакомились. Константин оказался веселым
попутчиком. Всю дорогу он развлекал меня анекдотами и охотничьими рассказами, и
я смеялась от души. Снап и болонка тоже почувствовали взаимное расположение и,
прижавшись друг к другу, мирно сопели на заднем сиденье.
На Антоновской улице Константин сказал:
– Вот тут налево, так быстрей будет.
– Нельзя, там запрещающий знак.
– Поворачивайте.
– Нет-нет.
– Вы всегда так исправно следуете правилам?
– Конечно, их придумали для нашей безопасности.
