– Ты не переживай, – принялась я утешать подругу, – если бы
что серьезное стряслось, то давно бы тебе позвонили. У дурных вестей быстрые
ноги. Может, колесо проколол и сейчас чертыхается где-нибудь на обочине.
Следующий звонок прозвучал первого января около десяти утра.
– Олег не появился, – сообщила Ленка, – он пропал!
Я понеслась к Гладышевой.
С тех пор прошел год, даже больше, потому что сейчас уже
начало февраля. Олег так и не вернулся, и мы с Ленкой прошли все круги ада,
уготованные тем, у кого пропадали родственники.
Отнесли заявление в милицию, которое там сначала не желали
брать, сообщив, что сотрудники завалены серьезной работой и до нас им дела нет.
Затем мы принялись обзванивать больницы, морги… Искали Олега в следственных
изоляторах, психиатрических клиниках и домах-интернатах для слабоумных. Мы
разослали объявления с его фотографией, наверное, во все выходящие газеты и
журналы, пробились на телевидение и радио. Результат – чистый ноль. Получалось,
что человек бесследно испарился посреди бела дня в огромном мегаполисе.
Гладышева никто не видел, впрочем, его машину тоже. Нажав на все кнопки и
используя связи полковника Дегтярева, я сумела сделать так, что «Жигули» Олега
были объявлены в розыск, на этом моя энергия иссякла. Ленка сломалась раньше.
Сначала она тихо плакала, а потом сказала:
– Его нет в живых.
– Погоди, – цеплялась я за последнюю надежду, – вдруг он от
тебя просто убежал.
– Убежал? – поразилась Ленка. – Куда? Зачем?
– Ну, полюбил другую…
Она устало улыбнулась:
– Большей глупости и придумать нельзя! Убежал! Ладно,
предположим на секунду, что ты права, хотя более идиотское предположение
сделать трудно. Но Алешка?! Меня еще Олег теоретически мог бросить, но сына
никогда.
Я растерянно молчала, а что можно было сказать?
Через месяц мне позвонила Нинка Расторгуева и затарахтела:
– Говорила же, что Олег от Ленки уйдет!
– Заткнись, – буркнула я, – нашла повод для радости. Скорей
всего, Олежки нет в живых.
– Да не волнуйся, в порядке он, – хихикнула Нинка.
– Ты что-то знаешь? – встрепенулась я. – А ну выкладывай,
живо!
– Его машина стоит на углу Рыльской улицы, возле банка! –
радостно выкрикнула она.
– Откуда знаешь? – закричала я, вскакивая.
– Не ори, – окрысилась Нина, – сама видела, пошла себе
ботиночки присмотреть, шлялась по центру, гляжу, его тачка стоит!
– Ты не перепутала?
– Нет, конечно! Во-первых, номер совпадает, а во-вторых, у
Олега на ветровом стекле наклейка красуется: «Дом моделей Гарика Сизова».
– И ты не подождала его?
– Кого, Гарика?
– Нет, Олега!!!
– А зачем, – нагло ответила она, – ясное дело, Олежка от
жены слинял, они и без меня разберутся.
Проклиная вредную Расторгуеву, я, не сказав никому ни слова,
рванула в центр Москвы. Часы показывали десять вечера. Разум говорил, что,
скорей всего, Олег давным-давно уехал, но сердце надеялось: а вдруг?.. Я чуть
не умерла от радости, когда, повернув на Рыльскую улицу, увидела несколько
машин. Одна из них принадлежала Олегу. Но через пару секунд радость сменилась
растерянностью. Автомобиль выглядел заброшенным – у него были отломаны боковые
зеркала и щетки, а сам он забрызган грязью почти до самой крыши. Прошлой зимой
стояла теплая погода, мело только в декабре, потом весь январь лил дождь.
Чуть не плача, я понеслась к Александру Михайловичу и,
наверное, впервые в жизни устроила истерику с хохотом и слезами. Дегтярев стал
названивать приятелям в ГИБДД и районные отделения милиции. Через день мы знали
правду.
Глава 2
Оказалось, что машина Олега простояла на Рыльской улице
месяц. Когда открыли двери, на заднем сиденье лежали красиво упакованные
подарки, которые он вез нам, в Ложкино. Я только судорожно вздыхала, глядя, как
милиционер осторожно разворачивает блестящую бумагу, заботливо украшенную
бантиками и веселыми открытками. Я уже упоминала, что Олег всегда хорошо
зарабатывал, он и подарки для нас приготовил с любовью. Для Аркашки была
припасена бутылочка дорогого виски, Зайке предназначалась невероятной красоты
собачка, Машке – библиографическая редкость: анатомический атлас животных,
выпущенный в XVIII веке, Дегтярев нашел бы под елкой трубку и пачку табака.
Меня ожидала картина, изображавшая мисс Марпл, – Олег всегда подсмеивался над
моей страстью к детективам. Гладышев не забыл никого. Отдельно лежали игрушки
для моих внуков, ночная сорочка для кухарки Катерины, элегантный шелковый
платок для домработницы Ирки, перчатки для садовника Ивана. Но окончательно
добил меня самый последний пакет, в нем лежали кости, купленные всем нашим
собакам, искусственные мыши, которыми Олег хотел порадовать кошек, зерновая
смесь для хомячков и крысы Фимы… Была даже банка мотыля, которого обожает наша
жаба. Увидав плоскую железную коробочку, на крышке которой красовалось
изображение улыбающейся лягушки, я вновь потеряла самообладание и закатила
истерику.
Сразу же выяснилось кое-что интересное. Во-первых, один из
охранников бутика, расположенного напротив банка, сказал, что уже давно видел
«Жигули» на этом месте. Более того, парень, решив проявить бдительность,
сообщил в местное отделение милиции о том, что у дверей деньгохранилища
припаркована бесхозная машина. Секьюрити поблагодарили и… никаких мер не
приняли. Оставалось удивляться, отчего не насторожилась охрана банка, но, когда
сотрудников местной службы безопасности допросили, они, не смущаясь, заявили:
– У нас своя стоянка, а на улице полно всяких машин
кантуется, тут центр, кругом магазины, кафе… Мы что, должны на все автомобили
кидаться? Да и прав таких у нас нет. Вот кабы на нашей парковке кто тачку
забыл, мигом бы шум подняли.
Когда Дегтярев услыхал все это, шея у него стала пунцовой.
Ведь мимо «Жигулей», объявленных в розыск, ежедневно проходили сотрудники
правоохранительных органов, и ни одному из них не пришло в голову
поинтересоваться, отчего тут, в центре Москвы, зарастает грязью автомобиль.
Спешу напомнить вам, что крохотная Рыльская улица находится в двух шагах от
широко известного дома номер тридцать восемь на Петровке.
– Никому ни до чего нет дела, – рычал Александр Михайлович.
