– Ужасно, – вздохнула я, – а издали, из зрительного зала,
все так красиво выглядит: шикарные наряды, макияж, изумительное белье…
– Балет из партера тоже волшебное действо, – улыбнулся
Сизов, наливая кофе, – а вы видели когда-нибудь вблизи ступни балерины? Честно
говоря, зрелище не для слабонервных: жуткие мозоли, изуродованные пальцы.
– Кстати, о балете, – мило улыбнулась я, – вам передавал
огромный привет Клаус Рихт. Хотя лично мне кажется, что, украв ваши полмиллиона
долларов, ему не стоит лезть к вам с поцелуями. Очень нечестный господин
оказался! Зря вы ему доверились. Правда, если учесть, что переправить такую сумму
легальным путем в Германию у вас не было шансов, понятно, отчего вы решили
рискнуть.
Гарик резко повернулся и выронил крохотную чашечку, на
шикарном светло-зеленом ковре мигом растеклась темно-коричневая уродливая лужа.
– Никогда бы не подумала, что подобное сочетание цветов
выглядит столь пакостно, – протянула я.
– Не понимаю, о чем вы, – промямлил Гарик.
Я ткнула пальцем вниз:
– О ковре! Отвратительно вышло, хотя вроде сочетание
коричневого с зеленым принято считать классическим.
– К черту палас! – прошипел Гарик. – При чем тут балет и
Клаус?
– Значит, сочетание «полмиллиона долларов плюс Рихт» вас не
удивляет? – захихикала я. – Вы недоумеваете лишь, какое отношение немец имеет к
танцам? Ну да это просто! Они с Гладышевым сейчас припеваючи живут на ваши
денежки, а Олег, насколько вы помните, ранее танцевал в ансамбле, да и училище
при Большом театре окончил…
– Вы кто? – отрывисто спросил Сизов, садясь за стол.
– Выгодная клиентка, – хмыкнула я.
– А если без кривляний?
– Дорогой мой, – паясничала я, – нельзя ли повежливей?
Будете хамить, отправлюсь к Сергею Завальнюку, а думается…
– Сколько вы хотите за молчание? – побелел Гарик. – И откуда
вы столь детально знаете о моих делах?
Я демонстративно открыла сумочку, вытащила зеркальце, помаду
и стала подкрашивать губы. Сизов из бледного медленно превратился сначала в
серого, потом в синего… Может, Гарик и впрямь гениальный портной, не знаю, мне
трудно судить о его профессиональных качествах, но вот с нервами у парня просто
швах. И потом, он, скорей всего, не умеет играть в покер и не обучен блефовать.
Мне же бабушка, страстная картежница, объяснила правила этой замечательной игры
в пять лет, и с тех пор я редко проигрываю, даже не имея на руках простенькой
пары.
А все потому, что покер – это такая игра, в которой, имея
наихудшую комбинацию карт на руках, следует недрогнувшим голосом заявить:
– Повышаю ставку втрое.
Партнеры пугаются, полагают, что у вас каре-рояль
[2], и
вопят:
– Пас!
Тут вы и загребаете банк, победив нахальством. Блеф –
великое дело!
Гарик должен был с невозмутимым видом сказать: «Что за чушь!
Знать не знаю никакого Рихта».
Но он испугался, раскис, стал предлагать мне деньги. Да будь
я на самом деле шантажистка, тут же бы увеличила вдвое сумму своего гонорара.
Разве можно так глупо себя вести?
– Игорек, – проникновенно произнесла я, – вы разлили мой
кофе, сделайте новый.
Он покорно схватил банку.
– Вам не следует бояться меня, – начала я.
– Сколько? – отрывисто спросил Сизов. – Говорите быстрей!
– Дело не в деньгах.
Модельер вновь уронил чашку на ковер. На этот раз уродливое
пятно расплылось в другом месте, ближе к окну.
Я поцокала языком:
– Эх, пропала вещь. Хотя положение еще можно исправить.
– Как?
– Сварите третью порцию кофе и вылейте у двери, потом
говорите всем, что пятна – дизайнерская находка. На что угодно спорю, через
месяц почти все ваши клиенты обзаведутся «кофейными» ковриками, введете новую
моду!
– Вы пришли надо мной издеваться? – прошипел Гарик.
– Помилуй бог, конечно, нет!
– Тогда чего вы хотите?
– Адрес Клауса Рихта и кое-какие сведения о нем.
Сизов уставился в окно, его лицо начало обретать
естественный цвет.
– Откуда вы знаете про Клауса и деньги?
– Неважно, все равно не расскажу.
– А если я не дам адрес?
Я вздохнула:
– Мы топчемся на одном месте. Естественно, я пойду к
Завальнюку. Что-то никак не пойму, вы не настроены получить назад деньги?
Полмиллиона милых сердцу зеленых купюр?
– Хотите мне их вернуть? – оторопел модельер.
– Конечно.
– Кто вы?
– Частный детектив, которого наняли, чтобы отыскать Олега
Гладышева.
– Он мертв.
– Вот тут вы ошибаетесь, – улыбнулась я и рассказала о
конверте с долларами, найденном в почтовом ящике.
Гарик вновь побежал к кофеварке. Мне стало интересно, где он
теперь уронит чашку. Но модельер ухитрился донести ее до стола и мигом выпил
сам.
– Однако! – возмутилась я. – Хорошенькое гостеприимство!
Глотаете уже третью чашку кофе, а гостье не предлагаете!
– Клаус не мог взять деньги, – внезапно заявил Гарик, – это
совершенно невозможно.
– Почему?
– Я доверяю ему, как себе.
– Очень опрометчиво. Огромные суммы способны изменять людей.
– Согласен, но не в этом случае.
Настал мой черед удивляться:
– Почему?
– Рихт мой двоюродный брат, – пояснил Гарик, – сын сестры
матери.
– Катерины Неуманн?
– Именно.
– Но у них разные фамилии.
– И что тут странного? Первый супруг Катерины умер, она
вышла замуж за Франца Рихта и родила Клауса, а свою фамилию от первого брака
менять не стала.
