Утро принесло подтверждение – «Жигули» принадлежат
Гладышеву. Из чистого любопытства Натэлла стала следить за парочкой.
Надо отдать должное любовникам, они вели себя словно два
шпиона, едва кивая друг другу при встречах. Олег никогда не заходил к Майе
попить кофейку, если заглядывал в ее мастерскую, то только по делу. Натэлла
лишь дивилась подобной конспирации. У Хвостовой имелся муж, у Гладышева – жена,
ясное дело, они не хотели неприятностей.
– Но встречались регулярно, – закончила «информаторша», – я
точно знаю.
– Как вам только не надоело за ними следить, – ухмыльнулась
я.
Натэлла скривилась:
– А я такой человек, если начну какое дело, обязательно
доведу до конца! Целеустремленность – вот мое основное качество.
Я промолчала. Целеустремленность! Да любопытство это,
беспардонное и ничем не прикрытое.
– И вы не рассказали милиции о своих догадках, когда пропал
Олег?
– Меня не спрашивали, – отрезала она.
– Неужели сыщики не опросили сотрудников?
Натэлла пожала плечами:
– Ходили здесь, разговаривали, только меня не было.
– Куда же вы подевались?
– Отдыхать уехала, взяла отпуск с двадцать пятого декабря,
вернулась двадцатого января, весь Дом моделей гудел: «Гладышев пропал».
– И вы не пошли к следователю?
– Зачем? Никто меня не звал.
– Никому не рассказали о том, что знаете?
Натэлла захихикала:
– Ну почему же никому! Майку спросила разок: «Что, теперь до
семи на работе не задерживаешься? Олегу-то шляпки больше не нужны?»
– А она?
Натэлла довольно улыбнулась:
– Побелела вся, прямо синяя стала и ответила: «Ты о чем, не
понимаю».
Я резко встала.
– Майя, насколько я поняла, сидит в соседней комнате?
– Нет.
– Как нет?
– Уволилась она.
– Давно?
– Еще в прошлом году, весной. Так материал выбирать станем?
Пришлось листать альбом, снимать мерки и оплачивать
совершенно ненужную мне вещь. Держа в руках квитанцию, я вышла в холл и сказала
администратору:
– Вот заказала кое-что, теперь шляпка нужна.
– Прямо беда, – всплеснула руками дама, – ну не поверите, у
нас нет шляпницы.
– Странно!
– И не говорите, просто ужасно, – забубнила она, – многие
клиентки спрашивают, а сказать нечего.
– Но ведь работала здесь раньше эта… как ее… Хвостова!
– Майечка! Очень милая девочка, молоденькая, но рукастая и
со вкусом. Уволилась, к сожалению, а новой шляпницы никак найти не можем.
Я вынула из сумочки зеленую купюру и положила на стол перед
дамой.
– Знаю, что это не принято, но сделайте доброе дело,
подскажите адрес Майи, мне шляпка позарез нужна.
Купюра исчезла мигом, я даже не успела понять, как это
произошло.
– Телефон могу дать, – деловито сообщила администратор, –
где Хвостова живет, не знаю, а номерок записан в книге.
Сжимая в руке бумажку, я села в «Пежо». Так, кое-что
начинает проясняться. Трудно поверить в этот факт, но у Олега, кажется, была
любовница. Очень хочется позвонить Хвостовой прямо сейчас, но я подавила
желание. Вроде бы она замужем, скорей всего, ее супруг уже пришел с работы, и в
его присутствии она не будет откровенна. Впрочем, сделаем так.
Я быстренько набрала номер и услышала тоненький детский
голосок:
– Алло.
– Позови маму.
– Какую?
– Майю Хвостову можно?
– Это я.
– Ах, Майечка, – я прикинулась клинической идиоткой, – мне
ваш телефончик дала Катюша Коткина, вы ей сделали такую шляпку! Просто восторг!
Весна на носу, мне тоже нужен головной убор! Самый дорогой! Чтобы дороже, чем у
всех! Лучший! Деточка, можете сделать такой?
– Попробую, – осторожно прервала меня Майя.
– О, отличненько, куда приезжать, дорогуша?
– Я работаю дома.
– Чудненько, прямо сейчас и примчусь!
– Лучше завтра, сегодня уже поздно.
– Ах, душенька, как прикажете, вы – кудесница, волшебница и
имеете право на капризы. Завтра так завтра, адрес скажите.
Майя принялась растолковывать, как доехать.
В Ложкино я неслась страшно довольная собой. На
Ленинградском проспекте есть одно очень неудобное место – мне нужно
развернуться, но сделать это непросто, надо занять крайний левый ряд, а потом,
мгновенно перестроившись, уйти в правый, потому что буквально через сто метров
от разворота я должна повернуть вправо. Самое обидное, что перед неудобным
разворотом имеется простой поворот, если поехать там, я сразу попаду на нужную
улицу, но отчего-то ГИБДД поставила в этом месте знак: перечеркнутую стрелку.
Как-то раз я от полного отчаяния нарушила правила и была немедленно остановлена
суровым инспектором. Правда, получив пятьдесят рублей, он мигом растерял всю
серьезность, а у меня сложилось впечатление, что знак висит тут специально для
того, чтобы улучшить материальное положение сотрудников дорожно-постовой
службы. С тех пор я иногда еду «под стрелку», если вижу, что инспектора нет.
Вот и сегодня, внимательно изучив обстановку, я решила не
мучиться. К тому же две машины, бодро катившие перед «Пежо», ничтоже сумняшеся
проигнорировали знак. Увидев, что никто не бежит к нарушителям, размахивая
жезлом, я последовала их примеру. Тут же раздался резкий свист, и перед капотом
возник огромный, толстый, похожий на пончик постовой. Суровым голосом он
произнес:
– Знак не видите?
– Так вон те повернули!
– И чего?
– Я думала, можно.
– Знак не видим?
