— Скорее всего, просто в вертепе «переучет». Или выходные девкам дали. Нет, бери паузу, сегодня не ходи. Скажи, что в наряд поставили.
— Я-то скажу, а она, думаешь, поверит?
* * *
— С ними, бабами, всегда так! — воскликнул Кирпич. — Безудержные какие-то! Сначала сладко, потом тошнит. Хочешь по-хорошему, а выходит, себе навредишь!
— Это точно! — поддержал Димка-художник. — Я пока в Европе картины рисовал, деньгу зарабатывал и домой высылал, моя разлюбезная их по ветру пускала. В итоге, квартиру пропила! Безудержные, да…
Глава 22.
Беспредел
Шмер наведался в гости к любвеобильной Натахе еще два раза.
На третий раз выпрыгнул в окно, спасаясь от внезапно объявившегося мужа.
Кажется, пронесло! Кажется майор Давыденко не врубился, что у благоверной кто-то был! Кажется…
Креститься надо, если кажется! И по сторонам глядеть…
После очередного невыносимо долгого и бессмысленного совещания (бирки, мусор, конспекты, фляжки с чаем из «колючки») Шмер возвращался к мансарде своей обычной дорогой — по тропинке в сторону пролома в заборе. Уже стемнело. Сильно стеменело. Внезапно обуяла такая тоска, что захотелось напиться, забыться и более ничего не делать.
Между кустов высокого шиповника мелькнули тени, но Шмер не обратил на них никакого внимания. Мало ли кто там копошится и с какой целью! Может, чем-то очень нужным занят. Не всмотрелся. А зря.
Последняя мысль была: с Наташкой пора прекращать. Потом — удар по голове.
Били четверо. Трое — без остервенения, как бы по долгу службы. Зато четвертый — искренне, от души, яростно. Все четверо — нерусские, судя по акценту. Но это Шмер определил чуть позже, когда очнулся. Мешок на голове не позволял разглядеть напавших, но уши-то, знаменитые Мишкины зеленоватые уши слышат — нет, нерусские. Двое из них — кавказцы, двое — туркмены. Сильно пьяные, да еще и обкуренные анашей.
Время от времени с него сдергивали мешок и заливали ему в глотку местную вонючую водку. И вновь удары -по голове, по почкам, в живот. Потом — спор: как дальше быть с жертвой? Один (кровожадный) настаивал, что офицера надо все-таки убить. Второй (великодушный) категорически возражал. Остальным было все равно. Тот, что требовал смерти, постоянно прищелкивал костяшками пальцев. Как понял Шмер, несмотря на нестерпимую боль и затуманенное слоновьей дозой алкоголя сознание, это солдаты или сержанты. Один из них боялся, что офицер позже сумеет их опознать. Местные аборигены опознания не опасались бы, они ведь для русских все на одно лицо.
— Подумай, как он нас узнает?! Офисер сейчас в жопу пьяный, на голове мешок, никого в лицо не видел! Еще немного по мозгам надаем, совсем соображать перестанет и дураком жить будет! — гортанил «великодушный». — Я давал согласие избить и покалечить, но «мокруху» брать на себя не стану!
— А если узнает?! — прищелкнул пальцами «кровожадный».
Да, шайка-лейка многонациональна, раз общаются между собой на русском. Межнациональный язык общения, блин!
— Я за двести рублей человека топить не буду! — вмешался третий, явно туркмен и явно с опытом отсидки, «каторжник». — За двести — нет!.. Пусть дадут тысячу!
Топить?! Связанные за спиной руки онемели, Шмер перестал их чувствовать.
— Мясо готово! — подал голос четвертый.
Мясо? Он, Миша Шмер, старший лейтенант Шмер, офицер Советской армии — мясо?!
А, нет! Это четвертый бандюган не про Мишу Шмера, этот он про шашлычок. А запах! Сволочи, уволокли его, надо понимать, куда подальше, к арыку… Вот и вода шумит… И теперь сочетают приятное с полезным — офицера попинать и баранинки покушать. Или приятное с приятным? Или полезное с полезным?
Однако… топить…
Пнув его еще пару раз «криминальный квартет» подался, надо понимать, к костерку. Сейчас подкрепятся, а потом на сытый желудок и решат окончательно, что с ним, с офисером, делать.
Что делать, что делать! Убьют, к чертовой матери! Он бы, Мишка Шмер, на их месте убил бы!
Шмер попытался пошевелить руками. Острая боль! Он закусил губу, чтоб не выдать себя стоном. Крепко скрутили, сволочи! А ноги? Ну-ка? Ноги почему-то не связали. Промашка! Будь Шмер слабым на спиртное, наверное, давно бы отключился и безвольно валялся бы в ожидании своей участи. Но водка его не вырубила, а, наоборот, обострила жажду жизни. Топить, значит? Ну, ясно, пьяный офицер подрался и утонул. А вот хрен вам!
Шмер осторожно перекатился на спину, укололся о куст, зацепил о торчащую ветку мешок на голове и, поджав под себя ноги, осторожно потянулся. Мешок после нескольких попыток сполз с лица. Уже легче дышать! А главное, теперь видно направление… к возможному спасению. Рядом с поляной арык, вернее канал, шириной в несколько метров. Всполохи костра тускло освещали медленно текущую темную воду.
Извиваясь ужом, перекатываясь с боку на бок, он добрался до спуска в воду. В детстве занимался плаваньем, в юности увлекался подводной охотой, так что…
Спуститься в арык по-тихому не получилось, все-таки всплеск при погружении. Шмер перевернулся на спину, лег на воду и, оттолкнувшись ногами от дна, поплыл.
«Криминальный квартет», заслышав подозрительный бульк, кинулся от костра к месту… где еще вот ведь только что валялся полутруп.
Шмер сделал глубокий вдох и нырнул. Течение понесло его все дальше от места, где остались мучители. Извиваясь всем телом, переплыл на другую сторону канала, для ускорения отталкиваясь от дна ногами. Вынырнув на противоположном берегу, вдохнул воздух и вновь, перебирая ногами по дну, рывками устремился дальше по руслу, подальше-подальше. Какая досада! Пленник оказался недостаточно избит и недостаточно пьян.
— Что скажем?! Что человеку скажем?! — расслышал Шмер истерику «кровожадного». — Он нас самих поубивает! Говорил же, сразу мочить надо!
— Он и так «замочился»! Сам! — неуверенно успокоил «великодушный». — Так и скажем: бросили связанного в воду, утопили…
— Собаке собачья смерть! — подытожил было «каторжник». — Руки связаны, вода холодная… Буль-буль… А ну-ка! Заткнулись все! Вслушайтесь! Вглядывайтесь!
Банда на противоположном берегу замолкла, напряженно слушая наступившую тишину и всматриваясь в плавно текущую воду.
Шмер затаился и чуть дышал, что давалось ему с неимоверным трудом.
— Утонул! — щелкнул пальцами «кровожадный». Чисто конкретно!
— Пошли, водку допьем, — предложил «каторжник», — а то холодно. Потом пройдем по обеим сторонам канала. Может, эту падаль куда вынесет. Разыщем — прикопаем в землю. Нет тела — нет дела!
— А не найдем? — усомнился «великодушный».
— Ну, всплывет далеко отсюда. Утопленник и есть утопленник. Мертвые молчат…
Шмер дождался, пока сволочи вернулись к костру, огляделся. Заметил торчащий из песка металлический лист, что-то вроде крыла от грузовика. Несколько минут трения веревок о зазубренный край — и руки свободны. Шмер забросил веревки в воду и поплыл следом за ними, вниз по теченью. Через час, когда силы совсем иссякли, он выбрался на песчаную отмель и потерял сознание.
