– Жена Сергея скоропостижно умирает, – медленно
продолжил Дегтярев, – и он становится свободным, но теперь занята Вика.
Парочка возобновила отношения, и Виктория принимает решение отравить Андрея.
– Она могла просто уйти от него!
– Нет.
– Почему?
– А деньги? Сергей беден. Уйти к нему – значит
жить в нищете. Виктория стояла перед вечной проблемой: остаться с любимым в
хижине или с постылым во дворце. И она сообразила, каким образом
совместить приятное с полезным. Жена является наследницей мужа. А если
учесть, что у несчастного Андрея в целом свете никого, кроме супруги, не
имелось, то понятно, что бизнес, деньги, дом, машины, квартира – все досталось
бы безутешной вдовушке. Спустя год после похорон она спокойно бы вышла замуж за
Сергея, но не получилось. Осуществлению коварного плана помешал наш слишком
въедливый эксперт.
Вот это информация! То, что у Вики имелся любовник, не могло
прийти мне в голову, она никогда и словом не обмолвилась об этом. Никогда не
откровенничала, не жаловалась на то, как тяжело любить человека, который не
свободен. Удивительная, совершенно не женская скрытность!
– А откуда вы узнали про любовника? – спросила я.
Дегтярев без всякой улыбки ответил:
– Как ни скрывайся, как ни прячься, а обязательно найдется
человек, который что-то видел, кое-что слышал, обо всем догадался. Нина
Супровкина сказала.
Я обомлела:
– Нинка? Она знала?
Было чему удивиться. Супровкина отчаянная сплетница, мне не
нравится, когда она приходит в гости, потому что с самой сладкой улыбкой на
лице Нинка сует нос во все ваши шкафы, а потом самозабвенно начинает
рассказывать на всех углах, какой там царит бардак! Просто немыслимое дело!
Если Нинка разнюхала про Вику такие жареные факты, то почему молчала?
– Знала, – кивнул Дегтярев, – более того, помогала
любовникам, пускала к себе. У Сергея жена, у Вики мама, где им
встречаться? Вот Нина и отдала им ключи от своей дачи.
Челюсть у меня отвисла почти до пояса. Нина вручила Вике
ключи от дачи? С ума сойти! Умереть не встать! Супровкина славится
редкостной жадностью и полным нежеланием помогать кому-либо, я и не
подозревала, что она способна на альтруизм – принять участие в судьбе
несчастных влюбленных. На Супровкину это совсем не похоже, скорей уж крокодил
нежно обнимет тучного щенка, чем Нинка поможет вам.
– Когда Андрей умер, – сухо излагал факты
Дегтярев, – Супровкина сразу пришла в органы и все рассказала, проявила
гражданскую сознательность, помогла следствию.
От злости я сломала сигарету. «Проявила гражданскую
сознательность, помогла следствию!» Читай – утопила Вику, спихнула ее с
берега в озеро, с камнем на ногах.
В комнату неожиданно вползла сырость, я захлопнула
окно. Адвоката Вике я найду. Или не надо? Все-таки она для достижения своей
цели спокойно решила пожертвовать мной и Ольгой. Ведь мы могли и покрепче чаек
плеснуть в чашки. И где бы были сейчас Дашутка и Зайка? Правильно, в
тихом, уютном, зеленом местечке под названием «кладбище»! Я, конечно, устаю от
суматошной жизни в нашем доме, постоянных гостей и криков, но погост слишком
радикальное решение этой проблемы.
Я вздрогнула, села на кровать и обняла Хучика. Мопс
сонно засопел и прижался ко мне толстым боком, покрытым нежной шерсткой. Нет
уж, никакого защитника приглашать не стану, пусть Вике помогает государство.
Я легла в кровать, поворочалась еще минут десять,
поняла, что не засну, села, запихнув себе под спину подушку, зажгла лампу и
взяла книгу. Лучше уж почитаю, вместо того чтобы изводиться, вертясь без сна.
И тут ожил мобильный. Не знаю, как у вас, а у меня
ночной звонок вызывает ужас. Случилась беда! Согласитесь, редко кто станет
беспокоить после полуночи, чтобы сообщить радостную весть, типа: «Дашутка, сдал
экзамен на пятерку».
Я машинально глянула на дисплей. «Нет номера», –
виднелась в окошечке надпись. У человека на другом конце провода стоял
антиопределитель.
– Алло, – прошептала я, – что случилось? Говорите!
– Даша, – тоже шепотом сказала Вика, – ты меня
слышишь? Громче не могу.
Первым моим позывом было мгновенно отключить мобильник, но
потом я обрадовалась. Раз Вика набрала мой номер, да еще в столь неурочный час,
следовательно, ее освободили. Значит, она не хотела отравить нас с Зайкой и не
убивала Андрея. Следователь во всем разобрался!
– Викуся! – заверещала я, роняя на пол заснувшего
Хуча. – Ты где?
– В следственном изоляторе, – еле слышно
прошелестело из трубки.
Радость мгновенно погасла.
– Там есть телефон? В камере?
Вика кашлянула:
– За деньги тут все имеется, извини, времени мало, хочу лишь
сказать, никому не верь.
– В каком смысле?
– Ну, следователь уверен, что я отравила Андрея и пыталась
отправить на тот свет тебя и Зайку. Это неправда. Понимаешь, неправда!
Я не виновата! Клянусь памятью мамы!
Ее голос, тихий, словно шорох упавшей листвы, полнился таким
отчаянием, такой горькой безысходностью, что я моментально ответила:
– Конечно, такая ерунда. Не волнуйся, все будет хорошо.
– Я люблю тебя, – вдруг сказала Вика.
– И я тебя.
Послышался треск, сопение, потом Вика сдавленно прошептала:
– Ты третья, кому я звоню сегодня. Еще пыталась поговорить с
Нинкой Супровкиной и Аней Батуриной, но они не захотели иметь со мной дело.
Нинка пообещала утром пойти в милицию и рассказать, что в моей камере есть
сотовый телефон. Даша, не верь! Я никогда… лучше мне… самой… туда…
Шепот пропал.
– Вика! – заорала я. – Стой, погоди, не вздумай!
Адвокат придет завтра! Я сама попытаюсь разобраться в этом деле, я…
Но из трубки понеслись короткие, монотонные гудки.
– Вика! – заорала я. – Вика!
Хуч возмущенно залаял. Тут же ожили и остальные собаки.
– Что случилось? – сунулся ко мне Кеша.
Я быстро засунула трубку под одеяло.
– Кошмар приснился!
– Ну-ну, – недоверчиво ответил сын и исчез.
Я упала на подушку и мгновенно заснула.
