– Ничего, – кивнула я, – значит, как было дело.
Алла ненавидит Вику до такой степени, что готова потратить большие деньги на
то, чтобы сделать Столяровой гадость. Наверное, она много думала, каким образом
поступить, но потом судьба столкнула ее с Алисой, совершенно бесшабашной
девицей. Кочеткова не только большая любительница экстремальных приключений и
игры со смертью, она еще возомнила себя сверхчеловеком, который имеет право
решать: жить этому индивидууму или умереть. И еще, Алиса считает, что в
этом мире должен выжить лишь сильный, слабому в нем места нет. Уж не знаю, где
Алла и Алиса познакомились, но Кочеткова была в курсе того, что приятельница
мечтает избавиться от Вики. Причем ненависть настолько сильна, что просто убить
Столярову ей недостаточно. Нет, Алла хочет, чтобы Вика испила до дна чашу унижений
и страданий, стала изгоем среди своих знакомых, поэтому и наметила дьявольский
план: убить Андрея Литвинского, а всю ответственность за совершенное
преступление переложить на его молодую жену.
Не знаю, какие идеи приходили преступницам в голову, но тут Алиса
устраивается на работу в антикварный магазин, видит принесенный на продажу
серебряный сервиз и моментально решает, как действовать. Дальше – просто.
Страсть Вики к антикварной посуде известна. Алиса крадет в
НИИ ядохимикатов пузырек с ядом, покрывает им чашки, едет в Песково, к
бабе Рае, она хорошо знала старуху, много летних месяцев проводила у нее в
избе, дает ей денег и просит разыграть спектакль. Собственно говоря, это все.
Есть еще кое-какие незначительные детали, но основная канва такова…
Я говорила и говорила, методично выкладывая все, что
узнала за последнее время. Звягинцев молча слушал, иногда кивал. Дегтярев вел
себя нервно, он без конца вскакивал и бегал по кабинету, налетая на столы.
Наконец фонтан сведений иссяк. Станислав крякнул, помолчал, потом тихо спросил:
– Простите, Даша, а почему Алла столь не любит Вику?
Я пожала плечами:
– Вот этого я не знаю!
Звягинцев глянул на Дегтярева.
– Покажем?
– Незачем, – буркнул полковник.
– Ладно тебе, Александр Михайлович, – улыбнулся
Станислав, – не дуйся, человек проделал огромную работу, ну не разобрался
кое в какой ерунде. Одна ведь пахала, без помощников. Вот что, Дашенька, пошли.
Сильной рукой Звягинцев ухватил меня под локоть и вывел в
коридор. Мы прошли приличное расстояние, потом мой спутник распахнул дверь и
предложил:
– Входите.
На этот раз помещение оказалось не таким большим, всего с
одним столом, правда, стульев тут было пять.
– Устраивайтесь, Дашенька, – улыбнулся Станислав.
Я, не очень понимая, зачем меня сюда привели, покорно
плюхнулась на один из стульев. Звягинцев поднял трубку и коротко бросил:
– Давай, Ваня.
Через секунду дверь растворилась, на пороге появился парень
лет тридцати.
– Садись, Ваняша, – кивнул Станислав.
Юноша молча устроился около меня, я улыбнулась ему, Ваня
улыбнулся в ответ, и тут дверь снова открылась, и в помещение вошла та самая
блондинка с красными губами. Ее сопровождало двое солдат в форме.
– Добрый день, – кивнул Станислав, – проходите,
устраивайтесь.
Женщина молча опустилась на стул.
– Вы ведь знакомы? – спросил Звягинцев.
– Да, – прошелестела тетка.
– И давно?
– Много лет.
– Эй, – не выдержала я, – простите, что
вмешиваюсь, кто с кем знаком?
Внезапно блондинка хрипло рассмеялась. Станислав подождал,
пока она успокоится, и велел:
– Вот и хорошо, а теперь не станем больше ломать комедию,
попрошу вас привести себя в порядок.
Женщина опять засмеялась и сняла парик. Я разинула рот.
Передо мной сидела темная шатенка с очень короткой стрижкой. Было в ее облике
что-то знакомое, я где-то встречала эту тетку.
– Ну, – вскинул вверх брови Станислав, – Дашенька,
а сейчас? Узнаете даму?
Я покачала головой:
– Простите, нет. Что-то есть знакомое в облике…
Блондинка скривилась.
– Вы продолжайте, – обратился к ней Звягинцев, –
мы люди предусмотрительные, аккуратные, все для вас приготовили.
С этими словами он выдвинул ящик письменного стола,
вытащил пачку ватных дисков и бутылочку с косметическим молочком. Повертев в
руках пластиковую упаковку, Станислав поставил ее перед теткой и заботливо
добавил:
– Вы, наверное, привыкли к другим средствам, но у нас со
средствами в МВД не очень, поэтому купили что подешевле, уж не обессудьте.
Впрочем, сотрудницы уверяют, что макияж сия штука великолепно удаляет. Ну, чего
мы ждем?
Блондинка, превратившаяся в шатенку, молча взяла кусок ваты,
вытряхнула на него белую горку неведомого мне молочка и принялась аккуратно
«смывать» лицо. Я внимательно наблюдала за ней. Я могла бы намного
раньше догадаться, что вытравленные почти добела волосы – парик.
У блондинок не бывает столь густых черных бровей и темно-персикового цвета
кожи. Впрочем, через пару секунд выяснилось, что брови у незнакомки тоненькие,
светло-русые, почти незаметные на бледном лице. Загар пропал вместе с огромными,
торчащими в разные стороны ресницами, а рот из кроваво-красного превратился в
маленький, с узкими губами. Затем ловким жестом дама сняла цветные линзы.
Радужная оболочка из ярко-коричневой трансформировалась в серо-голубую.
– Дашенька, – спросил Станислав, – а теперь?
Ну-ка, всмотритесь получше!
Не в силах произнести и слова, я глядела на тетку.
Безусловно, ее лицо мне очень хорошо знакомо. Последний раз я видела эту
женщину примерно два года назад. Но этого просто не может быть!
– А-а-а, – прошептала я, – она очень похожа на
покойную Марту Литвинскую, первую жену Андрея. Просто до безобразия похожа,
прямо невероятно. Но Марта давно погибла. Впрочем, простите, может, вы ее
сестра?
– Ты всегда была дурой, – рявкнула баба. – Это я.
– Кто? – прошептала я.
– Марта.
– Но ты же умерла!
Марта хмыкнула и повернулась к Звягинцеву:
– Мне кажется, что наш дальнейший разговор должен
происходить без Дарьи. У меня нет ни малейшего желания растолковывать ей,
что к чему. Если человек идиот, то это навсегда.
