– Нет, – спокойно ответила Марго, – просто решила дать
тебе свободу. Ты всегда говорил, что я камень у тебя на шее, теперь ноши больше
нет!
Я мысленно зааплодировала. Ай да Марго! Правильно! Ну
кто бы мог подумать, что моя апатичная подруга, всю жизнь плясавшая под дудку
мужа, решится на подобное. Вон как я ее здорово научила!
– Это как понять? – протянул Глеб.
Маргоша пожала полными плечами, обтянутыми ужасным зеленым
платьем.
– Да просто я не хочу больше жить с тобой.
– Ты со мной?
– Да!
– Не хочешь жить??
– Да!!!
Глеб замер с раскрытым ртом, потом неожиданно резко вскочил,
подлетел ко мне, схватил за плечи и начал трясти, как пакет с пельменями.
Кстати, походя дам полезный совет: покупая в магазине вкусные пельменчики, не
забудьте как следует потрясти пачку. Если содержимое гремит так, словно внутри
камушки, – отлично, если нет – не берите, потому что в этом случае
рискуете обнаружить в пачке единый конгломерат слипшегося теста и мяса.
– Знаю, – кряхтел Глеб, тряся меня, – догадываюсь,
кто тут поработал, соображаю, чьей рукой написан сценарий.
– Оставь Дашку в покое, она ни при чем!
– Еще как при чем! – завопил Вяземский. – Да у
тебя у самой ума на такой спектакль не хватит! А ну, живо иди в машину,
дрянь!
– Что случилось? – спросила Зайка, входя в гостиную.
– Эй, отпусти мусечку! – заорала влетевшая следом Маня.
– Даша не виновата, – сурово сказала Марго, – я
приняла решение самостоятельно. Я разлюбила тебя. Ты как мужчина меня
больше не привлекаешь!
Глеб пихнул меня последний раз и отпустил. Лишенная опоры, я
попятилась, споткнулась о журнальный столик, села на него и покачала головой.
Похоже, Маргоша в своем желании вернуть мужа слегка перегнула палку. Конечно, я
объясняла ей, что правильно брошенный супруг подобен бумерангу, он всегда
возвращается назад, но есть кое-какие слова, которые говорить мужчине
категорически нельзя! Марго погорячилась.
– Значит, – процедил Вяземский, – я вас, сударыня,
не устраиваю! А какие мужчины вас привлекают? Интересно посмотреть, но…
Глеб хотел продолжить фразу, но не успел. Дверь в гостиную
распахнулась, на пороге появились Аркадий и Александр Михайлович, одетые самым
идиотским образом.
На голове полковника сидела коричневая шапочка из плюша с
круглыми ушками, на Аркадии красовалась похожая, но серая, и ушки –
остроконечные, а под носом у него были нарисованы усы. В руках сын держал
огромный торт, украшенный табличкой с надписью «Дорогим, любимым, самым
лучшим». Дегтярев сжимал штук десять разноцветных подарочных пакетов.
Вдвинувшись в комнату, они переглянулись, и Кеша тихонько
сказал:
– Ну, начинай, три-четыре.
Полковник кашлянул и заявил:
– Я – мишка-топотыжка, со мной мой дружок,
котик-обормотик!
Ирка, наблюдавшая за происходящим из коридора в приоткрытую
дверь, перекрестилась:
– Господи, никак заболели!
– Мы пришли к нашим девочкам, – подхватил Кеша с самым
идиотским видом, – зайчикам и белочкам.
– Им подарки принесли…
– И сказать решили мы…
Далее последовала пауза, потом Александр Михайлович и Кеша
разом упали на колени и, протягивая Зайке торт, а Мане пакеты, заголосили:
– Простите нас, дураков, очень гадких мужиков, съешьте
тортик, не сердитесь и в подарках разберитесь!
Из коридора послышались всхлипывания, Ирка рыдала то ли от
смеха, то ли от умиления. Я едва сдержала смех. Маня схватила пакетики.
– Ой! Тут всем! И мне, и мусечке, и Зайке, и Ирке, и
Марго…
– Кто текст стихов писал? – ухмыльнулась Ольга, беря
торт.
– Я, – поднимаясь с пола, кряхтя, сообщил Александр
Михайлович, – правда, здорово?
– Пушкин отдыхает, – заверила Маня, азартно потроша
свой пакет, – ой, а зачем мне утюг?
– Ясно! – загремел Глеб. – Теперь все ясно!
Насмотрелась на этих подкаблучных кретинов и того же захотела! Ну уж нет! Со
мной такой номер не пройдет.
Кеша и Александр Михайлович замерли, потом полковник тихо
уточнил:
– Вы про нас?
– А про кого еще? – завопил Глеб. – Два
идиота! Котик и мишка-топотыжка! Усраться можно! Да вы козлы!
Аркашка посинел, а Дегтярев подскочил к Вяземскому и заявил:
– За козла ответишь.
– Глеб, – влезла Марго, – они ни при чем!
Я полюбила другого и выхожу за него замуж!
Вяземский выпучил глаза так, что мне стало страшно: а ну как
они у него сейчас вывалятся из орбит.
– Ты, – наконец сумел вымолвить брошенный
супруг, – ты? Полюбила другого? Где же нашла его, позволь узнать, на
помойке? Или в секонд-хенде?
– Здесь, – ответила Марго, – в этом доме.
Глеб обвел присутствующих взглядом.
– Насколько знаю, тут есть всего два существа, отдаленно
напоминающие представителей сильного пола.
– Ты не хами, – процедил Аркадий, – а то
нарвешься.
Я растерянно переводила взгляд с сына на Глеба. Марго
совсем пошла в разнос, этак она вместо того, чтобы проучить муженька, вызовет
его на новый скандал. Хорошо еще, что мы люди интеллигентные, приученные
выяснять отношения не на кулаках, а словами. Слава богу, драк в нашем семействе
не случается!
– Вот этот долговязый урод, – заорал потерявший
рассудок Глеб, – женат, следовательно, твой избранник мишка-топотыжка?!
Старый козел, мент поганый? Ты меня променяла на него? Меня, ученого, на козла?
Меня на него?
К лицу Глеба стала приливать тяжелая краснота.
– Выпей воды, – я решила вмешаться, – хочешь,
валокординчику накапаю, не ровен час, сердце прихватит!
Вяземский шагнул вперед, но путь ему преградил полковник.
Рядом они смотрелись комично: долговязый Глеб и маленький, кругленький, похожий
на пончик Дегтярев.
– Значит, я козел? – спросил Александр Михайлович.
– Козел, – кивнул Глеб.
– Сам такой!
– Идиот.
– Урод.
– Кретин.
