– Мы ведем прямой репортаж с Тверской, где только что
произошел террористический акт. Вокруг меня кровь и раненые люди. Кто виноват в
том, что Москва стала небезопасной…
– Это клубника. – Я попыталась внести ясность.
Но парень с микрофоном не обратил на меня никакого внимания,
он разливался соловьем, страшно довольный собой.
– …отчего простому человеку стало не выйти на улицу. Почему
Лужков…
– Это клубника валяется, – я снова решила остановить
его, – раздавленная, издали и правда на кровь похоже.
Чья-то рука выпихнула меня из кадра.
– Ступайте к доктору, – велела девчонка в джинсах и в
майке с надписью «Телевидение».
– Но на тротуаре не кровь, а ягоды.
– Идите, идите, вам нальют успокоительное.
Поняв, что ситуация теперь развивается без моего участия, я
бочком прошмыгнула в подземный переход, перешла на другую сторону Тверской и
оказалась в центре нервно гудящей толпы, живо обсуждающей происшествие.
– Чеченцы, сволочи!
– Ща еще как бабахнет!
– Не, это ФСБ подстроило, чтобы всех кавказцев из Москвы
выселить.
– Фу, ерунда, Лужков придумал, очки перед выборами собирает.
– Чего чушь несете! Обещал же Басаев всем тут смерть и своих
предупредил: бегите из Москвы, пока живы!
Я молча оглядела пейзаж: окончательный паралич
Тверской, поток машин стоит как в сторону Кремля, так и в направлении
Ленинградского проспекта, разбитый павильончик троллейбусной остановки,
покореженный «Лексус» и смятый «Мерседес», перемазанные маслом и клубникой
люди, кстати, издали они и впрямь смахивали на окровавленных жертв взрыва,
суетящиеся милиционеры, бодро снующие журналисты… Вот прибыл еще один
микроавтобус, набитый камерами, промчался по тротуару и замер у входа в
химчистку, куда в недобрый час забрела Дашутка, устроившая весь переполох.
Интересно, что скажет милиция, когда, наконец, поймет, в чем дело? Может,
пойти, отыскать главного и постараться объяснить ему суть произошедшего?
В ту же секунду я испугалась и изгнала глупую мысль из
головы: меня небось арестуют. Хотя я, ей-богу, ни в чем не виновата, просто
шлепнулась, остальное произошло само собой! Да уж, сходила, полюбовалась на
шмотки! И что самое интересное, лично на меня не упало ни одной капли
масла и ни одной клубнички.
Глава 8
Встряхнувшись так, как это делает Хучик, когда вылезает из
ванной, я пошла по Лесной улице. Нет уж, больше не стану развлекать себя
походами по бутикам, сегодня не мой день, лучше найду маленькое уютное кафе,
желательно с деревянной посудой, чтобы чашка с чаем, которую я уроню на пол, не
разбилась, посижу там…
И вдруг глаза натолкнулись на вывеску «Юридическая
консультация». Я пришла в полный восторг, на ловца и зверь бежит!
Дверь в помещение, где роились адвокаты, оказалась
каменно-тяжелой. Я изо всех сил тянула ее на себя, потом покрепче уперлась
ногами, дернула ручку, раз, другой, третий, вспотела, но не добилась
результата. Устав, я уставилась на створку. Может, она заперта? Маловероятно,
слева висит табличка «Мы работаем круглосуточно, чтобы вытащить вас из беды»,
ниже – наклейка со словом «Толкай». Кто такой Толкай? Хозяин консультации?
Ведущий адвокат?
Я снова потянула дверь и в ту же секунду сообразила!
Толкай! Ее следовало открывать не на себя, а совсем даже наоборот.
Обозлившись на собственную непонятливость, я изо всей силы
пнула преграду ногой. Дверь легко, словно она сделана из картона, распахнулась,
я влетела в темную прихожую. Удерживаемая сильной пружиной створка понеслась
назад, чуть зазеваешься на пороге, и она даст тебе в лоб. Я шарахнулась к
стене и незамедлительно сшибла деревянную вешалку, сиротливо стоявшую в углу.
Та стала падать прямо на стеклянный журнальный столик, где
кучей громоздились газеты. Очевидно, это помещение предназначалось для
клиентов, которые должны ожидать своей очереди к адвокату. Но сейчас в холле
никого не было. Я ухитрилась поймать вешалку и без особых потерь поставить
ее на место. Потом, глянув в большое зеркало, попыталась привести в порядок
торчащие дыбом волосы. Ей-богу, сегодня звезды встали не в ту позицию. Может,
бросить машину на стоянке и пойти домой пешком?
Слегка успокоившись, я вошла в зал и увидела двух мужчин,
сидевших в противоположных его концах. Один, пожилой, седой, похожий на старый
трухлявый гриб мухомор, спокойно читал газету; другой, молодой, по виду чуть
старше Мани, пялился в компьютер.
– Здравствуйте, – кашлянула я.
Парочка обратила взоры на меня.
– Я нуждаюсь в адвокате, кто из вас свободен?
– Я, – хором ответили юристы.
Повисло молчание, потом «мухомор» просипел:
– Выбирайте, кто вам больше по вкусу, чему вы доверяете:
опыту, уверенности или молодой глупой бесшабашности?
Я замерла, изучая «ассортимент». Честно говоря, мне не
нравился ни один из предлагаемых вариантов. «Гриб» слишком старый, дышит с
трудом, и с голосом у него беда, похоже, совсем связки от старости истерлись.
А молодой небось ничего не умеет. Да, не зря они тут сидят вдвоем,
остальные их коллеги, приличные адвокаты, занимаются сейчас делом.
– Так я вас слушаю, – прокашлял старик, – идите
сюда!
Парнишка сердито сверкнул глазами и опять впился взглядом в
монитор.
– Что у вас? – настаивал божий одуванчик. – Спор о
наследстве? Развод? Все могу, без проблем, лучше меня нет!
Ага, именно эту фразу «мы лучшие» слышу каждый день из
радиоприемника, таким образом «Русское радио» нахваливает себя. Но я очень
хорошо помню, как один раз поехала по делам в местечко под Коломной и с
огромным удивлением обнаружила, что на расстоянии пятидесяти километров от
Москвы «Русское радио» исчезло из моей автомагнитолы. Вот вам и лучше! Нельзя
доверять тому, кто бахвалится!
Решительным шагом я приблизилась к парнишке, села около его
стола на стул и спросила:
– Тебя как зовут?
– Дима, – растерянно ответил тот и тут же
поправился: – Дмитрий Павлович.
– Диплом имеешь?
– Могу показать, – оскорбился «зеленый» адвокат.
– Не надо, – улыбнулась я, – что заканчивал?
– Юрфак МГУ.
– Хорошо, – кивнула я, – нанимаю тебя защитником,
речь идет об убийстве.
– Ошибку делаете, милейшая, – проскрипел «гриб», –
опыт – это главное!
