— Чего?! Одну? — возмутился Серега. — Да я за одной и шагу бы не ступил! Каждый будет катить персональную бочку. Не трусьте, лягушатники, справимся! Зато потом не придется умирать от жажды и искать, чем бы опохмелиться! Вперед, берсальеры!
— Берсальеры в Италии, — хмыкнул Анри.
— За мной, конкистадоры! — вновь кинул клич Строганов.
— А эти были в Испании, — вновь проявил осведомленность плотник.
— Но не казаками же вас называть. Вы с казачьим войском атамана Платова еще не знакомы! Может, вас именовать корсарами или флибустьерами? Точно, флибустьеры! За мной, смелее!
Серега принялся выталкивать самую большую бочку из песчаной впадины на ровное место. А в ней было литров тридцать, не меньше! Поданный пример воодушевил французов. Они дружно навалились на бочонки и запыхтели, подталкивая вперед тяжелый груз. Только Гийом схитрил, взял под мышки по десятилитровому бочонку.
— Нет, ребята, толковых грузчиков из вас не выйдет. А ну живее, поторапливайтесь, шевелите яйцами и ягодицами!
Все с трудом дотащились до места, где лежал умерший моряк. Строганов склонился над телом, пощупал пульс, послушал сердце. Увы, определенно мертв!
— Как с ним быть? — спросил Сергей французов. — Вероятно, если мы его здесь оставим, то туземцы голову отрежут как сувенир или сожрут.
— Конечно! Мы теперь всех хороним у северной внешней стены. Первых погибших в бою, не зная местных обычаев, похоронили под пальмами, так эти дьяволы ночью приползли, отрыли и унесли с собой, чтобы съесть. Проклятые дикари! Нехристи! — сказал Анри, и в глазах его ясно читалось презрение к нелюдям, которые едят себе подобных.
— У вас на острове есть капеллан?
— Капеллан утонул. Жалко отца Себастьяна. Славный был человек! Возможно, будь он жив, сумел бы обратить туземцев в христианскую веру!
— Вряд ли. Скорее стал бы очередным святым мучеником, — выразил свои сомнения Сергей. Он не любил служителей церкви, и отсутствие священника его нисколько не смущало. Тот наверняка начал бы приставать с нравоучениями, молитвами, постами. Ну их к лешему!
— Земля пухом отцу Себастьяну! — вымолвил Поль. — Нам его не хватает.
— Верно! Сейчас грамотею Гийому приходится быть причетником и отпевать умерших. Юнга прочел немало книг, знает много молитв наизусть, и если бы не он, то так бы и умирали моряки без последнего причастия.
— О! Как это прискорбно! Нет попа! Какой кошмар, — с сарказмом произнес Серега, но из-за ужасного акцента французы не поняли его слов. — Братцы, хватит болтать! Толкаем бочки вперед, а затем через каждые двадцать шагов подтаскиваем к ним тело Огюста.
Они обливались потом, выбивались из сил, но продолжали толкать емкости со спиртными напитками. Отряд постепенно добрался до лагеря. Из форта вышли два человека и направились к отряду. При встрече французы радовались как дети, обнимались, целовались.
«Они что, все нетрадиционные? — закралась в голову Сергея неприятная мысль. — Одно слово — путешественники. Годами болтаются под парусами без женской ласки, поэтому, видимо, что-то в их сознании действительно изменяется. Сочувствую их нелегкой доле, но не понимаю и не одобряю такую смену ориентации. Главное, чтобы не приставали к свежему кавалеру. Иначе — зашибу!»
— Кто этот человек? Откуда? — спросил, удивляясь появлению Сергея, долговязый моряк, облаченный в лохмотья, которые когда-то были офицерским мундиром.
— Это русский офицер, мой лейтенант! — ответил Поль и щелкнул каблуками рваных сапог.
— Я Серж Строганов, полковник русской армии! — представился россиянин.
— Шевалье Луи де Брожак! — отдал честь и встал по стойке смирно молодой дворянин. Сразу чувствуется военная косточка!
— Вольно! Не напрягаться! — махнул рукой Сергей. Лейтенант тоже вытянулся во фрунт, поэтому пришлось дать эту команду.
— Господин полковник! Я начальник гарнизона, лейтенант Симон Фрапен.
— О-о! Хорошее имя и фамилия Семен Фрапен! Сема? Русских предков у вас нет?
— Мне об этом ничего не известно. Я из третьего сословия, мой дед хозяин виноградников в Бургундии площадью в четыре сотни акров. Вот эти бочки, что вы отбили у дикарей, коньяк из моего подвала, урожая тысяча семьсот семидесятого года!
«Ого! Мне бы этот коньяк, да в наше время, так я бы был богаче Ротшильдов!» — подумал Сергей и учтиво спросил лейтенанта:
— А вино тоже ваше? Тоже коллекционное? Ведь мадера, кажется, не французское вино.
— Нет, не мое, его нам испанские купцы продали год назад, незадолго до кораблекрушения. Хочу предупредить, чтоб не было недомолвок и эксцессов. Вы, полковник, находитесь на французской территории, это новые колониальные владения Франции!
— Добавьте к своим словам обращение «господин полковник»! Попрошу не забываться, лейтенант!
— Виноват, господин полковник! — поправился Фрапен.
— То-то! А кто подтвердит, что это французская земля? Есть документ, заверенный нотариусом? — строго спросил Серега. — Кто внес остров в регистр территорий?
— Новая земля на карте мира названа островом Короля Людовика!
— Сочувствую вашему королю. Ему скоро отрубят голову.
Лейтенант и шевалье схватились за шпаги и состроили на лицах свирепые выражения.
— Что вы сказали?! Кто посмел?! На Францию напали англичане?
— Нет, именно третье сословие, республиканцы, бунтовщики-якобинцы.
— Измена! Заговор!
— Какой сегодня день? — спросил Сергей.
— Двадцатое ноября, — пискнул из-за спины офицеров Гийом.
— А какое имеет значение сегодняшнее число, — удивился Симон.
— Сожалею, но четырнадцатого июля свершилась Великая Французская революция. Король Людовик низложен и арестован, ждет решения суда и, несмотря на угрозу казни, беспокоится, где его капитан эскадры Лаперуз. Власть перешла к парламенту — Конвенту!
— Не может быть! Что вы говорите! Ах, бедный наш король! — воскликнул лейтенант. — Это правда, что в это трудное для него время король беспокоится о нас?
— Да, помнит, но вам легче от этого не станет. Экспедиция, посланная королем на ваши поиски, проплыла мимо острова, они вас не нашли. Ирония судьбы в том, что вас нашел я, русский офицер! Если будете благоразумны и почтительны с полковником российской армии, то я вывезу вас на Большую землю.
— У вас есть поблизости корабль? — обрадовался лейтенант. — Где он бросил якорь?
— Нет, у меня лодка, но очень хорошая. Я на ней путешествую девятый месяц!
— Только лодка? — простонал шевалье.
— А что, есть другие варианты?
— Что ж, лодка так лодка, — смирился шевалье.
— Похороним вашего товарища, перенесем запасы еды и спиртного, и в путь, мне не привыкать! Целый год только и делаю, что скитаюсь! — А про себя Строганов подумал: «В путь так в путь, как сказал джентльмен, проваливаясь в пропасть».
