— Убийства? Самоубийства? — Соер настороженно посмотрел на него.
— Не сомневаюсь, вы первый скажете, что деньги являются корнем всех зол. Или, выражаясь точнее, в основе всякого зла лежит отсутствие денег.
— Боже, мне такая точка зрения не приходила в голову. Вы в некотором смысле обладаете властью...
— Бог? — глаза Тидмана сверкнули. — Вы знаете, сколько денег фонд переводит с целью осуществления своей политики и обеспечения нормальной работы банковской системы? — Соер покачал головой. — Один триллион долларов в день.
Ошарашенный Соер откинулся на спинку стула.
— Это огромные деньги, Чарльз.
— Нет, это огромная власть, агент Соер. Мы — самый большой секрет в этой стране. В самом деле, если бы обычные граждане знали, на что мы способны и что мы часто делали в прошлом, не сомневаюсь, они бы штурмом взяли наше учреждение и, в лучшем случае, заключили бы нас в темницу.
Соер посмотрел в свой блокнот.
— Вы знаете, когда происходили эти изменения ставок?
Тидман очнулся от своих дум.
— Прямо сейчас не могу сказать. Странное признание для банкира, но моя память на цифры стала хуже. Тем не менее, я могу предоставить вам отчет.
— Был бы вам весьма признателен. А не могло быть еще каких-нибудь причин того, почему Либерман так безрассудно обращался с этими ставками? — Соер теперь ясно видел, как на лице старика тревожное выражение сменилось страхом.
— Что вы хотите сказать?
Соер откинулся на стул.
— Вы сказали, что это не в его характере. А потом он неожиданно вернулся в нормальное русло. Разве это не загадочно?
— Думаю, что никогда не смотрел на это под таким углом. Боюсь, что все еще не понимаю вас.
— Попытаюсь выразиться яснее. Может, Либерман манипулировал ставками против своей воли?
Брови Тидмана взвились вверх.
— Как кто-то мог заставить Артура пойти на это?
— Шантаж, — простодушно ответил Соер. — Есть другие версии?
Тидман собрался с силами и нервно заговорил:
— Я слышал, что у Артура был роман, много лет назад. Женщина...
Соер прервал его:
— Я этому не верю и вы тоже. Либерман откупился от жены, чтобы избежать скандала и занять кресло председателя, но не ради женщины. — Соер наклонился вперед так, что его лицо чуть не коснулось лица Тидмана. — Что вы можете рассказать мне о Стивене Пейдже?
Лицо Тидмана на секунду застыло.
— О ком?
— Это может освежить вашу память. — Соер полез в карман и вытащил фотографию, которую Рэй Джексон нашел в квартире Либермана. Он держал фотографию перед лицом Тидмана.
— Как давно вы об этом знаете? — спокойно спросил Соер.
Рот Тидмана шевелился, но слов не было слышно. Наконец он вернул фотографию Соеру и отпил еще глоток воды. Заговорив, он не смотрел на Соера. Казалось, так ему было легче.
— Я познакомил их, — последовал неожиданный ответ Тидмана. — Стивен работал в «Фиделити Мючуал» финансовым аналитиком. Артур в то время уже был президентом нью-йоркского Федерального фонда. Меня представили Стивену на одном финансовом симпозиуме. Многие коллеги, которых я уважал, восхваляли его до небес. Он был исключительно одаренным молодым человеком с интересными мыслями относительно финансовых рынков и роли фонда в развитии мировой экономики. Он был представительный мужчина, культурный, привлекательный. Колледж закончил почти с высшими оценками. Я знал, что Артур найдет его желанным добавлением к своему кругу интеллектуальных знакомств. Вскоре между ними завязалась дружба, — Тидман стал заикаться.
— Дружба, перешедшая потом в нечто другое? — подсказал Соер.
Тидман утвердительно кивнул.
— Вы в то время знали, что Либерман был гомосексуалистом или, по крайней мере, бисексуалом?
— Я знал, что семейная жизнь Артура идет под откос. В то время я не знал, что причина этого кроется в его сексуальных... особенностях.
— Похоже, он разбирался с этой путаницей. Развелся с женой.
— Не думаю, что Артур выступил инициатором развода. Похоже, ему пришлось бы по душе сохранить хотя бы с внешней стороны видимость счастливого гетеросексуального брака. Я знаю, что в наши дни все больше людей засвечиваются, но Артур был особым человеком, а финансовые круги весьма консервативны.
— Значит, жена потребовала развода. Она знала о Пейдже?
— Именно о нем? Нет, не думаю. Мне кажется, она знала, что у Артура роман, но не с женщиной. Кажется, как раз поэтому развод принял столь скандальный и односторонний характер. Артур был вынужден действовать поспешно, чтобы жена не успела заикнуться адвокатам даже о своих подозрениях. На это ушли все его деньги. Артур открыл этот секрет лишь мне как другу. Я вам сообщаю это так же строго конфиденциально.
— Спасибо, Чарльз, — сказал Соер. — Но вы должны понять — если Либерман стал причиной гибели самолета, мне придется расследовать все, чтобы раскрыть это преступление. Однако обещаю, что не воспользуюсь предоставленной вами информацией, если она не будет иметь прямого отношения к расследованию. Если окажется, что Либерман в катастрофе никак не замешан, тогда никто от меня не узнает то, что вы только что сообщили. Думаю, это справедливо?
— Справедливо, — наконец выговорил Тидман. — Спасибо.
Соер заметил, что Тидман устал, и решил действовать энергичнее.
— Вам известны обстоятельства смерти Стивена Пейджа?
— Я читал об этом в газете.
— Вы знаете, что у него обнаружили вирус иммунодефицита?
Тидман отрицательно качнул головой.
Соер откинулся на спинку стула.
— Еще пара вопросов. Вы знали, что у Либермана неизлечимый рак поджелудочной железы? — Тидман кивнул. — Как он переносил это? Чувствовал опустошение? Обиду?
Тидман ответил не сразу. Он сидел без движения, сложив руки на коленях. Затем посмотрел на Соера:
— Наоборот, он выглядел счастливым.
— Он был обречен и при этом радовался?
— Знаю, это кажется странным, но только так я могу описать то, что видел. Счастливым и умиротворенным.
Озадаченный агент ФБР поблагодарил Тидмана и ушел. У него кружилась голова от множества других вопросов, на которые пока не находилось никаких ответов.
Глава 49
Сидней в одиночестве сидела в вагоне-ресторане, а поезд сквозь ночь с грохотом несся в Нью-Йорк. Пока мимо окна мелькали смутные очертания, она рассеянно пила кофе и отщипывала от подогретой в микроволновой печи булочки. Ровный стук колес и плавное покачивание вагона поезда, поднимавшегося по изъезженному северо-восточному коридору, успокаивали ее.
