— Он наверху лестницы. Я его слышу. А мать стоит внизу. Она чего-то ждет.
— Но вы же ничего не видите. Там темно.
— Я вижу. — К большому удивлению Клер, его тон резко изменился. Теперь в его голосе звучала угроза. Он уже больше не пищал, как напуганный маленький мальчик.
— И что же вы видите, мистер оператор?
Неожиданно Веб закричал так громко, что Клер от испуга едва не свалилась на пол.
— Черт побери! Ты уже все знаешь, все знаешь...
На мгновение ей показалось, что он обращается непосредственно к ней, но такого прежде на гипнотических сеансах не случалось. Но что он хотел этим сказать? Что она знает о том, что тогда произошло? В следующую минуту Веб снова заговорил, но уже гораздо более спокойным тоном.
— Я забрался под груду лежащей на полу одежды. Я там прячусь.
— От кого? От отчима мальчика?
— Я не хочу, чтобы он меня увидел.
— Потому что мальчик напуган?
— Нет, я не напуган. Я просто не хочу, чтобы он меня видел. И он меня не видит. Пока не видит.
— Что вы хотите этим сказать?
— Он прямо передо мной, но стоит спиной ко мне. Там, куда он смотрит, у него тайник, где спрятаны наркотики. Он наклоняется над тайником, чтобы их достать.
Голос Веба становился все более глубоким, как если бы он прямо на ее глазах превращался из мальчишки в мужчину.
— Я выбираюсь из своего убежища. Мне больше не нужно скрываться. Вместе со мной поднимается груда одежды, под которой я прятался. Это одежда моей матери. Она специально ее здесь набросала.
— Но зачем?
— Чтобы мне было где спрятаться, если он сюда войдет. Но я уже стою в полный рост. Я выше его. Я больше его.
Потом в голосе Веба послышались какие-то совсем новые интонации, которые заставили Клер занервничать. Она вдруг почувствовала, что от волнения дышит одними верхушками легких, хотя Веб вел себя довольно спокойно. Ее пронзил непонятный ужас. Профессиональный инстинкт требовал от нее, чтобы она закончила сеанс, но она не могла заставить себя сделать это.
— Тут свернутые в трубку ковровые дорожки — твердые, как из железа, — сказал Веб низким, уже совершенно мужским голосом. — Я спрятал один такой рулон под грудой одежды. Но теперь я стою. Я такой большой. А он совсем маленький человечек. Совсем маленький...
— Веб, — начала Клер. Она уже не называла его оператором, потому что дело стало заходить слишком далеко.
— Я взял рулон в руки. Как бейсбольную биту. Я величайший игрок в бейсбол и могу отбить мяч так, что он пролетит целую милю. Да, я большой и сильный — как мой отец. Мой настоящий отец.
— Веб, прошу вас...
— А он даже и не смотрит. Не знает, что я у него за спиной. Я поднимаю биту...
Клер изменила тактику.
— Мистер оператор! Я хочу, чтобы вы выключили камеру.
— Летит мяч. Я его вижу и готовлюсь его отбить.
— Мистер оператор, я хочу, чтобы вы...
— Он поворачивается. Я хочу, чтобы он повернулся. Я хочу, чтобы он увидел меня — увидел, как я буду отбивать...
— Веб, выключите камеру!
— Он меня видит. Он меня видит. Я замахиваюсь...
— Выключите камеру. Все, стоп. Съемка закончена. Вы ничего уже не видите. Ничего.
— Он меня видит! Он знает, как сильно я могу ударить. Он напуган, он напуган! А я — нет. Я его больше не боюсь. Не боюсь!
Клер беспомощно наблюдала за тем, как Веб, сжимая в руках воображаемую биту, замахивался для удара.
— Наконец я наношу удар. Вот это удар так удар. Вижу алую полосу. Мяч падает вниз. Его уже не видно. Его не видно. Прощайте, мистер задница. — На мгновение, которое показалось Клер вечностью, Веб замолчал. Клер тоже молчала и лишь всматривалась в его лицо.
— Он пытается подняться. Он поднимается. — Веб сделал паузу. — Да, мама, — сказал он. — Вот бита, мама. — Он протянул руку, словно передавая кому-то некий предмет. Клер чудом удержалась от того, чтобы не взять у него из рук эту воображаемую биту, но в последний момент одернула себя.
— Мама бьет его. По голове. Вокруг много крови. Он упал и не двигается. Его больше нет. Все кончено.
Веб замолчал и откинулся на спинку кресла. Клер тоже откинулась на подушки дивана. Сердце у нее билось так сильно, что она приложила к груди руку, пытаясь сдержать его бешеный стук. Перед ее глазами предстал Реймонд Стоктон, который, получив сильнейший удар рулоном ковровой дорожки по голове, рухнул с чердачной лестницы, ударился головой о ступени, после чего был добит собственной супругой, использовавшей как оружие все тот же тяжелый рулон.
— Я хочу, Веб, чтобы вы полностью расслабились и уснули. Итак, спите. Это все, чего я от вас требую.
Веб положил руки на подлокотники и вновь принял расслабленную позу. Клер проследила за происходившими с ним изменениями, потом подняла глаза и вздрогнула. В дверном проеме стоял Романо. Он смотрел на нее в упор, а его правая рука лежала на рукояти его пистолета.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — гаркнул он.
— Веб находится под гипнозом, мистер Романо. Но с ним все в порядке, уверяю вас.
— Откуда мне знать, что с ним все в порядке?
— Ну, тут вам придется положиться на мое слово. — Она была слишком поражена всем произошедшим, чтобы спорить с этим человеком. — Вы давно здесь стоите? Что вы слышали из нашего разговора?
— Я возвращался в гараж из большого дома, как вдруг услышал крики Веба, ну и поспешил ему на помощь.
— Веб, находясь в состоянии гипнотического сна, вспоминал наиболее щекотливые моменты своего прошлого, а это всегда сопряжено с эмоциональными выплесками. Хотя я не могу пока точно истолковать все то, что он мне наговорил, этот сеанс, без сомнения, шаг вперед на пути к его выздоровлению.
Когда Клер работала экспертом-криминалистом, ей приходилось принимать участие в судебных разбирательствах, и после гипнотического сеанса с Вебом она сделала для себя ряд выводов. Так, для нее было очевидно, что преступление было продумано заранее — по крайней мере в том, что касалось использования в качестве оружия свернутой в рулон ковровой дорожки. Судебный эксперт наверняка обнаружил в ранах на голове у Стоктона частицы ворса. Но если пол под лестницей был покрыт точно таким же ковром, то полиции ничего не оставалось, как признать, что эти частицы проникли в раны после того, как голова Стоктона соприкоснулась с полом у подножия лестницы. Могло быть и так, что полицейские, которых достали постоянные обвинения в насилии, выдвигавшиеся Вебом и его соседями против Стоктона, охотно ухватились за версию несчастного случая и вели расследование спустя рукава, не придав никакого значения ковровым дорожкам, хранившимся на чердаке. Разъяснив себе этот момент, Клер мысленно переключилась на мать Веба.
