— Не хочешь узнать, как поживает Эдди?
— Не хочу. Он что — спрашивал обо мне?
Кинг было заколебался, но потом твердым голосом произнес:
— Нет, не спрашивал. И вообще не упоминал твоего имени.
Мишель торопливо проглотила кусок сандвича и запила большим глотком кофе.
— Одна вещь во всем этом деле по-прежнему вызывает у меня недоумение.
— Только одна? — наигранно улыбнулся Шон.
— Что находилось в секретном ящике Ремми? Я имею в виду предмет, который она так старалась вернуть…
— Полагаю, речь идет о письмах некоего джентльмена, знавшего ее в прошлом.
— Значит, у нее была-таки интрижка на стороне?
— Ну нет. Это скорее случай так называемой неразделенной любви, когда о своих чувствах сообщают не при личной встрече, а в письмах. Тем не менее эти письма почему-то очень важны для нее.
— Интересно, кто этот неизвестный джентльмен?.. — Мишель неожиданно замолчала на полуслове, а потом, округлив глаза, произнесла: — Неужели это…
— Да, — быстро ответил Кинг. — Да. Но с тех пор прошло уже много лет. Кроме того, этот джентльмен не сделал ничего, что могло бы запятнать его имя. Просто он любил женщину, оказавшуюся недостойной его чувств.
— Господи, как все это печально…
Детектив помог Максвелл вскрыть посылку, после чего они некоторое время рассматривали ее содержимое.
В пакете находился написанный Эдди портрет Мишель, облаченной в белое бальное платье.
Шон с минуту переводил взгляд с картины на партнершу и обратно, но упорно хранил молчание. Напарница тоже ничего не говорила. Детективы молча расплатились за ленч и вышли из заведения. Однако прежде чем сесть в машину, Максвелл подошла к стоявшему у кафе мусорному ящику и сунула картину туда.
— Ну что, едем домой? — спросил Кинг, едва спутница опустилась в водительское кресло.
— О да…
Она надавила на педаль газа, и машина, сорвавшись с места, помчалась по улице, оставляя за собой клубы пыли.
