На глаза мне мгновенно опустились окуляры из темного, почти
черного стекла, в уши воткнулись затычки, я ослепла и оглохла. Но уже через
секунду полилась музыка, самая подходящая для спокойного расслабления в кресле
у стоматолога. «Танец с саблями» Арама Хачатуряна. Сердце заколотилось в такт
безумной мелодии. Потом в глаза ударил свет.
Улыбающийся врач вертел передо мной щипцами, в которых
торчал мой бедный зуб. Губы доктора шевелились. Неожиданно ко мне вернулись
силы, я выдернула наушники.
– Ведь совсем не больно? – спрашивал врач.
Я хотела было вымолвить слово, но онемевшая губа не желала
двигаться, а язык мне не принадлежал.
– Через некоторое время заморозка отойдет и лунка заболит, –
заботливо предупредил стоматолог, – купите в аптеке «Кетанов», выпейте. Ничем
не полощите, желаю удачи, счет на рецепшен.
Кое-как перебирая ногами, я выползла в холл, оплатила
операцию и поискала глазами Ленку. Я вовсе не собиралась удалять зуб мудрости,
мой лечащий врач никогда не предлагал мне этого. Надо же было вляпаться в такую
идиотскую, просто невероятную историю. Привести на прием больного ребенка и
самой оказаться в пациентках! Главное, никому об этом не рассказывать!
Глаза пробежали по комнате. Возле столика, заваленного
журналами, сидела девушка с испуганным лицом, но она совсем не походила на
Ленку. Я попыталась задать вопрос администратору, но язык не хотел мне
повиноваться, и из груди вырвалось:
– О… у… а… э…
– Туалет вот здесь, слева.
На всякий случай я заглянула в безукоризненно вымытое
помещение и вернулась к рецепшен.
– У… ы… у.
– Вам чего?
– И… о… а…
– Таблеточку «Кетанов»?
– А… э… у, – забормотала я, тыча пальцем в сторону столика.
Неожиданно я произнесла целое слово:
– …журнал.
– Хотите домой взять? – оживилась девушка за стойкой. –
Конечно, хоть все.
Внезапно я почувствовала себя смертельно усталой, ну кто бы
мог подумать, что замороженный язык принесет столько трудностей. Я постаралась
сконцентрироваться и кое-как произнесла:
– Деувошка, жюрнал…
– А, – догадалась наконец администратор, – вы спрашиваете,
где сопровождавшая вас девочка? Она давно ушла, сразу, как только вас
пригласили на прием.
Я понеслась к «Пежо». Может, Ленке стало душно и она решила
выйти на улицу? Но возле машины никого не было. Я села за руль, следовало
признать: девочка, испугавшись дантиста, удрала. И что было делать? Оставалась
все же слабая надежда на то, что Лена поехала к Машке в школу, она знает, где
учится Маруська. Я схватила телефон.
– Да, – прошептала Маня, – говорите быстрей, у меня урок.
– А… о… у…
В ухо полетели частые гудки. Я повторила попытку.
– Ну же, – прошипела Маруська, – кто там идиотничает?
– Е… е… е…
– Хватит прикалываться! – рявкнула Машка, и в моей трубке
снова противно запищало.
Когда мои пальцы в третий раз набрали номер Манюни, до меня
донеслось: «С вами говорит холодильник, автоответчик запил, но вы можете
оставить сообщение мне». Маруська включила голосовую почту. Плохо понимая, как
поступить, я решила позвонить в Ложкино, трубку сняла Ирка.
– А… ы… ю…
– Нажрался, как свинья, и пальцем не туда тычешь, – схамила
домработница, – проспись, алкоголик.
Я швырнула трубку на сиденье и поехала в аптеку, заморозка
не отошла, но зуб, вернее, то место, где он спокойно жил столько лет, отчего-то
начало немилосердно болеть. К провизору змеилась очередь. Наконец дело дошло до
меня.
– А… о… у…
– Вы не нервничайте, – приветливо улыбнулась фармацевт,
хорошенькая брюнеточка с яркими пухлыми губками. – Что хотите?
– И… я… е…
– Что?
– Ю… ы… у…
– Вот горе-то, – вздохнула стоявшая за мной бабка, – и кто
только дауна одного отпустил.
– А… а… а! – возмутилась я.
– Похоже, она не идиотка, – вступил в разговор парень в
кожаной куртке, – просто больная.
– И… и… и! – попыталась объяснить я ситуацию.
– Точно, инсульт был, – поставила диагноз женщина в голубой
шапочке, – у моего отца та же беда. Злится, что не понимаем, слюни текут!
Я схватилась за подбородок. И правда, я вся в слюнях, как
только не почувствовала. Похожа сейчас наверняка на нашего ротвейлера Снапа, он
вечно ходит с мокрой мордой.
– У даунов тоже слюни текут, – не сдалась старуха.
– Нет, у нее удар случился, – возразила баба в шапке.
Несколько минут очередь оживленно спорила: даун я, просто
идиотка или несчастная с парализованным языком. В конце концов тетка в шапке
предложила:
– Ты на бумажке-то напиши, чего хочешь!
Я обрадованно вывела: «Кетанов» и бутылочку минеральной
воды».
– Говорила же, больная, – с удовольствием констатировала
«голубая шапочка», – дауны так ловко не пишут.
– Не, они бывают обученные, – гнула свою линию бабка.
Я сердито глянула на нее, отошла чуть в сторону, засунула в
рот таблетку и попыталась запить ее водой, но оказалось, что с замороженной
губой отхлебнуть из горлышка невозможно.
– Ну вот! – радостно воскликнула старушка. – Кто прав
оказался? Идиотка она и есть! Взяла и на себя все опрокинула. Вот горе-то,
небось от родных удрала! Эй, как тебя там, кис-кис, поди сюда, дурочка. Ее в
милицию отвезти надо, погибнет на улице, или изнасильничает кто.
– Да кому она нужна, – отмахнулся парень, – старая уже.
В полном возмущении я выскочила на улицу и села в «Пежо»,
таблетка медленно растворялась на языке. Ладно, если отхлебнуть воду
невозможно, то я просто подожду, пока таблетка растворится во рту, я совершенно
не способна проглотить даже крошечный кусочек, не запив его. И что теперь
прикажете делать? Куда подевалась Лена? Наверное, девочка едет сейчас в
Ложкино, может, она уже там, но, пока заморозка не отошла, мне не поговорить по
телефону. Внезапно слева в потоке промелькнул «Мерседес»-кабриолет, но не красный,
а черный.
