Я решительно встала, надо ехать в колледж, к девочкам,
которые торговали кока-колой у метро. Все очень просто. Лику опоили каким-то
снадобьем, потом подхватили ее, потерявшую сознание, и, вероятнее всего,
впихнули в машину. Может, кто-нибудь из студенток обратил внимание на
происшествие, запомнил какую-нибудь деталь, мне сгодится все.
Услыхав, что Ася умерла, девчонки шарахнулись от меня в
сторону.
– Ну ничего себе, – первой произнесла членораздельную фразу
Шершнева.
– Допрыгалась, – зло констатировала Ламбинас, – к этому шло.
– Так вы нам наврали про сына, – догадалась Никитина, – нет
никакого влюбленного парня.
– Сын есть, но давно женат, – призналась я.
– Ну и что тогда от нас надо? – насторожилась Шершнева.
– Если поблизости есть кафе, можно пойти туда и поговорить,
– предложила я, – за мой счет, естественно.
Студентки переглянулись.
– А что, – пробормотала Никитина, – вместо лекции по
географии.
Усевшись за столиком, я рассказала девочкам все: про Лику,
Евгения, старика, бутылку кока-колы и попросила:
– Теперь, сделайте одолжение, попробуйте вспомнить тот день,
семнадцатое июля.
– Давно это было, – покачала головой Шершнева.
– Я заболела пятнадцатого, – напомнила Соломонина, – в день
рождения Ритки.
– Точно, – подхватила Ламбинас, – вечером мы пошли в
«Сбарро», пиццу ели, но тебя с нами не было.
– Ясное дело, – скривилась Элла, – вы пироги жрали, а я в
кровати валялась.
– Шестнадцатого Аська первый день вышла, – продолжила Рита,
– накрасилась, словно чума, с нее тушь потом стекла.
– Ага, – кивнула Шершнева, – а на следующий день она
появилась на два часа позже.
– Верно, – подхватила Рита, – ой, кажется, припоминается…
Перебивая друг друга, они начали вываливать информацию, я
постаралась систематизировать сведения.
Вкратце ситуация выглядела так. Семнадцатого июля Аська не
вышла на работу в урочный срок. Как назло, именно в этот день заявился
очередной проверяющий от компании и сделал суровый выговор бригадиру, Рите
Ламбинас.
– Нехорошо получается, – злился парень, одетый, несмотря на
жару, в темный костюм с галстуком, – по документам одно число работающих, по
существу – другое, а зарплату желаете за всех в конце месяца получить!
Проклиная в душе необязательную Аську, Рита попыталась
оправдаться:
– Да нет, мы все тут, просто одна в туалет побежала, живот у
нее прихватило.
– Ладно, – пошел на попятную проверяющий, – приду еще в
полдень, если опять не все будете, станем по-иному разговаривать.
Рита кинулась звонить Аське домой, но у той никто не брал
трубку, а минут через двадцать появилась и сама красавица, плюхнулась на
бордюр, ограждающий скверик, повесила на ограду лоток и нагло заявила:
– Подумаешь, подзадержалась немножко.
Ася откровенно сачковала. Пока остальные девчонки шныряли в
толпе, старательно отыскивая покупателей, противная Аська маячила в тени, куря
одну за одной сигареты. Рита Ламбинас обозлилась и сделала ей замечание:
– Между прочим, мы должны продать за смену определенное
количество бутылок, иначе нас оштрафуют. Нехорошо получается, деньги получишь
сполна, а работать не желаешь.
– Ладно, не злись, – вполне миролюбиво ответила лентяйка, –
уж и посидеть секундочку нельзя.
Рита хотела вполне справедливо заметить, что Ася отдыхает в
холодке уже не одну минуту, но тут вдруг из недр сумочки опоздавшей донеслась
трель мобильного. Рита удивилась: Аська без конца говорит, что нуждается в
деньгах, и вдруг… сотовый.
– Алло, – пропела Аська, – ага, ясно, хорошо, поняла.
В ту же секунду она поднялась и пошла к выходу из метро.
Мимо Аси тек поток людей. Не успела девушка сделать и пары шагов, как к ней
подскочил мужик:
– Дай бутылочку…
– Отзынь, – неожиданно увернулась от него Ася и ринулась к
тетке лет сорока, одетой в розовый костюм.
– Водички не желаете? Берите, раздаем в качестве рекламной
акции бесплатно.
Рита вытаращила от изумления глаза. Ну ничего себе! Только
что Аська прогнала дядьку, который хотел купить коку, а теперь собирается
раздавать воду без денег. Может, она обкурилась или обкололась?
Рита уже собралась подойти к ней и выразить крайнее
негодование, но тут на нее налетела орава школьников и принялась хватать бутылочки.
Минут пять, а может, чуть больше понадобилось, чтобы обслужить детей, но когда
Рита снова глянула на Асю, та опять сидела на бордюре. Остаток рабочего дня она
провела в тени, изредка лениво выкрикивая:
– Кому воды?
Больше она не оживлялась и к метро не бегала.
– А куда подевалась женщина в розовом костюме, не помните?
– Ну вы и спросили! – воскликнула Светлана Шершнева. –
Ничего себе! Я, например, ее вообще не видела, да и на Аську не смотрела.
– Плохо ей стало от жары, – внезапно вступила в разговор
молчавшая до сих пор девушка по фамилии Клюквина.
Я почувствовала, как к лицу приливает жар, и, старательно
сдерживая крик, спросила:
– Почему ты так решила?
– А у меня как раз бутылки кончились, все продала, – охотно
пояснила Клюквина, – дай, думаю, перекурю. А тут дед подошел и заныл: «Девочка,
открой воду»…
Олеся Клюквина попыталась объяснить старику, что у нее
перекур, но тот обозлился и выкрикнул:
– А ну, назови немедленно адрес вышестоящей организации,
жалобу напишу! Между прочим, я ветеран войны, а ты, сикилявка, мне глупости
говоришь.
Тут до Олеси дошло, что перед ней не совсем нормальный
человек, и она постаралась успокоить деда. Поискав глазами своих коллег, Олеся
остановилась на Асе и сказала:
– Вон у той девушки возьмите.
– Я у тебя хочу, – упорствовал старик.
– Господи, – не выдержала Олеся, – ну какая вам разница!
Газировка у всех одинаковая.
– А вот и нет, – сурово заявил ветеран, – вон девушка у той
воду взяла и, гляди, отравилась.
