– Это не твоя мама, позови, пожалуйста, Асю.
– Ее нет, – сообщила девочка.
– А когда придет?
Ответа не последовало.
– Она в институте?
– Нет.
– А где?
– Не знаю, не помню, в Митине, кажется.
– Дома есть кто из взрослых?
– Одна сижу, – грустно ответила собеседница, – болею, у меня
отит.
– Отит? Это очень больно!
– Ага, жутко.
– Как же тебя зовут?
– Алла.
– Скажи, Аллочка, когда родители придут?
– У меня только мама, – бесхитростно сообщил ребенок, – на
телефонной станции служит, у ней работа в час заканчивается.
Я взглянула на часы: полвторого.
– Ладно, дружочек, подскажи ваш адрес.
– У, какая хитрая, – насторожилась девочка, – ни за что!
– Ты его просто не знаешь, маленькие детки не помнят, где
живут.
– Я маленькая? – возмутилась Алла. – Мне шесть лет, в первый
класс хожу и великолепно знаю название улицы.
– И какое же оно?
– Проезд Петра Ратникова, дом три, – гордо ответила Аллочка.
Я отсоединилась и включила зажигание. Развитая, бойко
разговаривающая малышка, оставшаяся одна дома, должна четко усвоить очень
простое правило: никому, даже тетенькам с приятным голосом, нельзя сообщать,
что сидишь дома в одиночестве. Последствия могут оказаться самыми печальными.
По двери в квартиру Аси сразу можно было понять, что лишних
денег у хозяев не водится. Самая обычная, деревянная, не железная, не стальная,
не бронированная, выкрашенная темно-коричневой краской. С боку болтался на
проводе звонок. Я нажала пупочку, дверь моментально открылась.
– Вам кого? – устало выронила худая, какая-то блеклая
женщина.
– Можно Асю Корошеву?
– Нет, – опустив глаза, сказала хозяйка, – абсолютно
невозможно.
– Когда она придет?
– А вы кто такая?
– Сотрудник компании «Кока-кола», разрешите представиться,
Дарья Васильева, менеджер отдела оплаты. Ася Корошева летом работала у нас
лотошницей, мы остались ей должны деньги.
– И много? – заинтересовалась тетка.
– Тысячу рублей.
– Мне отдать можете? – оживилась собеседница.
– А вы кем Асе приходитесь?
– Матерью, я Софья Николаевна Корошева.
– Запросто, только следует оформить расписку.
– Это без проблем, – засуетилась Софья Николаевна, –
заходите, ботиночки скидавайте, я полы помыла.
Я получила противно холодные резиновые шлепки и вошла в
небольшую, бедно обставленную, но хирургически чистую комнату.
– Да вы тут садитесь, – хлопотала хозяйка, – за стол, на нем
писать удобно.
Я вынула из кошелька голубую купюру, положила на протертую
клеенку и попросила:
– Несите паспорт Аси.
– А без него нельзя?
– Ну, в общем, можно, только отчего вы не хотите документ
дать?
– А его отобрали, – пояснила Софья Николаевна.
– Почему? – удивилась я.
– Когда свидетельство о смерти выдали.
Секунду я пыталась переварить информацию, потом воскликнула:
– Ася умерла?! Она же молодая совсем!
– Двадцать только исполнилось, – отозвалась она.
– Ужас!
– Это с какой стороны посмотреть, – отрезала Софья
Николаевна.
Я на какое-то время растерялась, но потом взяла себя в руки.
– Господи, что вы говорите! С какой стороны ни смотри – это
катастрофа.
– Хорошо вам рассуждать, – окрысилась Софья, – вы с ней не
жили, а я пятнадцать лет мучилась.
– Как пятнадцать? – Я решила поймать бабу на вранье. – Вы
только что про двадцать говорили.
– Правильно, – кивнула Софья, – только она мне не родная.
Аську моя сестра Зинка незнамо от кого родила, а когда девчонке пять лет
исполнилось, возьми да из окошка прыгни. Вот ведь какая безответственная, дите
кинула, только о себе и подумала. Хорошо Зинке, сама в могилу улеглась, а мне…
Я на секунду перестала воспринимать ее речь. Недавно моя
лучшая подруга Оксанка рассказала анекдот. Одному мужчине сообщили, что ему
осталось жить до утра, и ни часом больше. Ну пришел дядька домой, рассказал
жене о перспективе. Супруга поохала, поплакала, да и легла спать, несчастный
муж попытался разбудить ее, а баба недовольно заявила:
– Отстань, Ваня. Тебе-то хорошо, завтра на работу идти не
придется, а мне рано вставать.
– … надо бы в детский дом сдать, – услышала я голос Софьи, –
да пожалела я Аську. Эх, вечно через свое доброе сердце страдаю.
Очевидно, в душе Софьи Николаевны накопилось слишком много
негативных эмоций, потому что она сейчас говорила безостановочно. Так река
сносит плотину, преграждающую воде путь, и разливается широким морем.
Ася и в самом деле росла трудным ребенком. В школе она,
правда, училась хорошо, голова у девочки оказалась на месте. Зато уже во втором
классе Корошева принялась воровать, сначала по мелочам, тырила ластики, ручки,
заколки, блокнотики, игрушки. Потом стала шарить по карманам в раздевалке, а в
девятом классе утащила кошелек с зарплатой у географички. Софья Николаевна
еле-еле уговорила преподавателя не обращаться в милицию. Дальше – больше.
Появились сомнительные друзья, сигареты, выпивка, модные вещи.
– Где ты взяла эту юбку? – неистовствовала Софья Николаевна.
– А косметику? На какие шиши шикуешь?
– Отвяжись, – дернула один раз плечиком Ася, – на Тверской
стою, тебе какое дело?
Софья Николаевна испугалась. Она тоже, как покойная сестра,
не вышла замуж и тоже родила девочку. Вдруг бесшабашная Аська на самом деле
решила заняться проституцией? Еще заразит ребенка СПИДом.
