– Мой Ковров получил условный срок, – гордо ответил Кешка. –
Не поверите, он рыдал! Совершенно не ожидал такого финала, хотя я ему говорил:
слушайся меня – будет все в шоколаде. Но самое главное! Анна Филимоновна уже
после процесса столкнулась со мной в коридоре и сказала…
– Молодец, Кеша! – перебила его Маня. – Она тебя похвалила.
Сын и Дегтярев засмеялись.
– Да уж Ковалева может похвалить, – снова закашлялся
Дегтярев.
– Она мне заявила, – торжественно произнес Аркадий: –
«Воронцов, вы прощелыга, жаль, не попались мне лет тридцать тому назад, когда
наш советский суд был судом, а не цирковой ареной, где выступают подобные вам
клоуны».
– Считай, она тебе медаль выдала, – натужно кашлял Александр
Михайлович.
Кеша раздулся от гордости.
– Вы уверены, что она его похвалила? – с сомнением спросила
Машка. – Похоже, наоборот, отругала.
– Так это и есть похвала, – пояснил Дегтярев, – начни Анна
Филимоновна адвоката комплиментами осыпать, тогда все.
И он снова принялся кашлять. Кеша снова похлопал полковника
по спине.
– Выпей воды, – велела Зайка.
– И не разговаривай с набитым ртом, сначала прожуй пищу, –
посоветовала Маруська.
Дегтярев вытер выступившие слезы салфеткой:
– Простудился, видно. Температуры нет, а кашель бьет.
– Надо «Колдрекс» принять! – воскликнула Зайка.
– Фу, – скривилась Машка, – таблица Менделеева в одном стакане,
вот уж гадость! Мусик, что ты мне давала? Такие простые большие белые таблетки,
наши, отечественные.
– Наши производители жулики, – вступила Зайка, – они людей
на своих предприятиях заставляют работать по двадцать часов, а платят им медные
гроши.
– Но их лекарства дешевле импортных, – заявила Маня.
Полковник начал опять грохотать.
– Дай ему «Колдрекс», – повернулась ко мне Зайка, –
банановый самый вкусный.
– Меня стошнит, – ухитрился сообщить между приступами кашля
Дегтярев, – все, что угодно, только не с ароматом банана.
– Принеси ту белую таблетку, – попросила Маня.
– Нельзя поддерживать наших! – взвилась Зайка. – Это
непорядочно, мы должны решительно осудить олигархов.
Маня покраснела.
– Ага, а сама вчера смотрела по телику сериал «Заколдованная
душа»!
– Ну и что? – изумилась Зайка.
– Да всем известно, что деньги на его съемку дал
Березовский, – торжествующе заявила Маруська, – а Березовский вообще всю Россию
разворовал!
– Послушайте, – прервал их Аркадий, – давайте прикроем этот
стихийно возникший в нашем доме филиал Государственной думы и дадим бедному
Дегтяреву лекарство, а то он сейчас желудок выкашляет.
Я побежала к аптечке, нашла нужную упаковку, принесла в
столовую и сказала:
– Не о чем спорить, это средство произведено в Венгрии.
Александр Михайлович сунул белую облатку в рот и скривился:
– Щиплется.
– Ты не соси, а глотай, – приказала Маня, протягивая
полковнику чашку с минеральной водой. – Ну, быстро.
Полковник молча повиновался.
– Если вся страна откажется покупать продукцию «Ферейн», –
продолжала негодовать Зайка, – от Брынцалова даже мокрого места не останется.
– Чем Быстров его лучше? – кинулась в атаку Маня. –
Производит несъедобную кашу за жуткие деньги.
– И это покупать не следует! – стукнула кулачком по столу
Заюшка. – Все одним миром мазаны!
– Ой, мама! – воскликнула Ирка, внесшая в комнату блюдо с
пирожками.
Я глянула на румяные крохотные кулебяки, сглотнула слюну и
спросила:
– Ты обожглась? В другой раз надевай кухонные варежки,
тарелка небось огненная.
– Да вы на полковника гляньте! – с неприкрытым ужасом
завопила Ирка. – Кошмар, умирает!
Я уронила вилку, которой пыталась подцепить раскаленный
пирожок, и повернула голову.
Дегтярев, прямой, словно он вместо куска мяса проглотил
швабру, сидел на стуле, выпучив глаза. Из его рта выползала обильная,
пузыристая пена.
– Тебе плохо? – кинулась к полковнику Маня.
Александр Михайлович попытался что-то сказать, но не смог.
Зайка схватилась за трубку.
– «Медицина для вас»? Примите заказ из коттеджного поселка
Ложкино, человеку плохо, приступ эпилепсии…
Дегтярев побледнел.
– На, выпей, – суетилась Маруська, поднося к губам
полковника «Перье», – легче станет.
Но отчего-то после пары судорожных глотков, которые послушно
сделал Александр Михайлович, пена полезла еще сильней.
– Уложите его на диван, – велел Кеша.
– Нельзя, язык проглотит! – подскочила Зайка. – Это же
эпилепсия!
– С чего ты взяла? – спросила я.
– У нас девчонка работала, – пояснила Ольга, – тоже вот так
один раз в корчах свалилась, пена изо рта… Жуть смотреть было.
– Но полковник не корчится, – возразила Маня, – сидит,
словно накрахмаленный.
– За стадией судорог наступает окоченение, – безапелляционно
заявила Заюшка.
– Как у трупа, – бормотнул Кеша.
Александр Михайлович сравнялся по цвету со стеной, но не
пошевелился. Следующие десять минут мы бестолково суетились вокруг него, вливая
в несчастного по очереди: минералку, простую воду, яблочный сок. С каждым новым
глотком пены становилось больше.
Наконец появился доктор, оглядев стол, он спросил:
– Что это?
– Где? – завертела головой Маруська.
– Вон там.
– Полковник Дегтярев, он болен, у него эпилепсия, – одним
духом выпалила Зайка.
Врач окинул Александра Михайловича взглядом и бодро сказал:
– Да нет! Что он ел?
