Он допил чай, но продолжал стоять у окна, наблюдая за оравой резвящихся на игровой площадке детишек. Белые, черные и коричневые ребятишки играли одной командой. В этом возрасте различия в цвете кожи и культурном наследии не играли для них никакой роли. Но Аднан знал, что, когда они повзрослеют, все это, к сожалению, изменится. Так случалось всегда.
Глава тридцать шестая
– Вы хотели меня видеть, сэр? – спросил Хемингуэй, входя в кабинет Грея.
По слухам, это был единственный квадратный дюйм на территории НРЦ, не находящийся под электронным наблюдением.
– Входи, Том, и не забудь закрыть за собой дверь, – ответил, не вставая из-за стола, Грей.
За первые полчаса они обсудили ряд геополитических проблем и возможное развитие некоторых кризисных ситуаций. Затем Хемингуэй познакомил шефа с ходом нескольких разведывательных операций как на Ближнем, так и на Дальнем Востоке. После этого они переключились на другие темы.
– Чем закончился визит двух агентов секретной службы? – спросил Грей.
– Я продемонстрировал полное сотрудничество с ними, сэр. Полное сотрудничество по версии НРЦ, если быть точным. Надеюсь, что поступил правильно, освободив вас от дальнейшего общения с ними?
– Совершенно правильно. А кто те агенты, с которыми они говорили до моего появления?
– Уоррен Петерс и Тайлер Рейнке. Оба превосходные сотрудники. Они в этом расследовании представляют интересы нашего ведомства. Насколько мне известно, Петерс и Рейнке провели для секретной службы экспертизу ряда предметов, обнаруженных на острове Рузвельта.
– Я говорил с президентом о Форде и Симпсон. Полагаю, что они к нам не вернутся.
– Насколько я понял, Симпсон – ваша крестная дочь?
– Да. Джеки – единственный ребенок Роджера Симпсона. Я был польщен, когда он попросил меня стать ее крестным отцом, однако боюсь, что не очень хорошо справляюсь с этой ролью.
– Создается впечатление, что она сама способна постоять за себя.
– Я не возражал бы против того, чтобы она была моей дочерью, – сказал Грей и явно смутился – настолько неожиданно прозвучала эта фраза. Немного помолчав, он откашлялся и продолжил: – В связи со смертью Патрика Джонсона в НРЦ будет проведен внутренний аудит. К аудиту будет привлечено и ФБР.
– Думаю, что это правильный шаг. Не думаю, что за этой смертью что-то стоит, но мы должны прикрыть все базы.
– А почему ты полагаешь, что за этим ничего нет, Том? – внимательно глядя в глаза собеседнику, спросил Грей.
– Парк дорогих машин? Дом? Наркотики под крышей? Все совершенно ясно. Подобное уже случалось, и не раз.
– Но здесь это произошло впервые, – сказал Грей. – Ты хорошо знал Джонсона?
– Не больше, чем его коллег-контролеров. По всем отчетам он был великолепным работником.
– Какое впечатление он на тебя производил?
Хемингуэй немного подумал, а затем ответил:
– Мой ограниченный опыт общения с ним говорит, что у парня было больше амбиций, нежели амуниции.
– Тонкое наблюдение, если учесть, что ты плохо знал этого человека.
– Подобную оценку можно дать половине работающих здесь людей. Если быть честным, то они все хотят стать вами. Но они знают, что не станут, и это их раздражает.
– Я внимательно ознакомился с личным делом Джонсона, – продолжил, откинувшись на спинку кресла, Грей. – В нем нет ничего указывающего на то, что он может стать оборотнем. Ты согласен?
Хемингуэй утвердительно кивнул, а Грей произнес:
– Но это можно сказать практически обо всех тех, кто выступил против своей страны. Это скорее зависит не от размера счета в банке, а от психологии.
– Есть другие, кто знал Джонсона лучше меня, – заметил Хемингуэй.
– Я с ними беседовал, – ответил Грей. – Кроме того, я говорил с его невестой. Она считает, что дело с наркотиками – полная чушь.
– Что ж… Я вовсе не удивлен, что она его защищает, – пожал плечами Хемингуэй.
– Насколько я помню, Том, сведение всех разведывательных данных в единую базу завершилось четыре месяца назад. Я не ошибаюсь?
– Да, это так. Единственным исключением являются файлы Управления безопасности на транспорте. Их мы включили совсем недавно. Это было вызвано главным образом кое-какими юридическими разногласиями между нами и Министерством национальной безопасности.
– Имеются ли в системе иные существенные пробелы?
– Нет. Вы, в чем я не сомневаюсь, помните, что база данных УБТ имеет существенное значение. Она содержит сведения о системе обеспечения безопасности полетов, листы регистрации пассажиров и программы посещения США. Последние для нас наиболее важны: в них содержатся краткие биографии, отпечатки пальцев и фотографии прибывающих в США иностранцев. Однако Американский союз защиты гражданских свобод поднял страшный шум. Во всех согласившихся заняться этим делом судах правдолюбцы вопили о «тотальной слежке» и «большом брате». Но эта база данных должна была принадлежать нам, и в итоге мы ее получили. Раньше, когда все базы оставались рассеянными по десятку разных ведомств, без какой-либо системы координации и с невероятным дублированием, все они были практически бесполезны.
– Да, отсутствие координации послужило одной из главных причин событий одиннадцатого сентября, – заметил Грей.
– Насколько я понимаю, президент пригласил вас сопровождать его завтра в Нью-Йорк?
– Вижу, что система передачи информации от уха к уху у нас, на зависть всем шпионам, отлажена прекрасно. Да – он приглашал, и да – я отказался. Я, как всегда, буду оплакивать память тех, кто в тот день потерял свою жизнь, в приватной обстановке.
– Я слышал также, что вы намерены поехать в Бреннан, штат Пенсильвания.
Грей утвердительно кивнул, выдвинул ящик стола и достал оттуда книгу.
– Насколько хорошо ты знаешь Библию, Том?
Хемингуэй давно привык к тому, что шеф часто резко меняет тему разговора.
– Я читал Библию короля Якова. Так же как Коран, Талмуд и «Книгу Мормона».
– Превосходно! И что, по-твоему, их объединяет? Какие общие темы ты в них нашел?
– Насилие, – мгновенно ответил Том. – Люди утверждают, что Коран призывает к насилию. Но они ничего не говорят о христианстве. Если я не запамятовал, то Второзаконие полно огня и пропахло серой. «Ты покараешь тех и этих смертью». Или что-то в этом роде.
– По крайней мере здесь прослеживается какая-то последовательность. Что же касается Корана, то он учит своих последователей не отнимать у себя жизнь, что, как ты понимаешь, противоречит образу шахида-самоубийцы. Более того, Коран вовсе не обещает таким людям рая. Коран угрожает самоубийцам адом.
– Коран осуждает лишь тех, кто отнял у себя жизнь не ради Аллаха. К тем, кто принес себя в жертву ради торжества Бога, это не относится. В Коране достаточно мест, где говорится об убийстве неверных. Поэтому можно допустить, что местные законы и обычаи, основывающиеся на Коране, разрешают одновременное убийство самого себя и неверных. А те, кто умер во имя Аллаха, на самом деле не умерли, и близкие не должны их оплакивать. В этом, кстати, состоит одно из существенных различий между христианством и исламом.
