Некоторые из моих коллег быстро находили очень удобные
уроки, подбирали детей, живущих возле своего дома, и просто перебегали из
подъезда в подъезд, но мне это не удалось ни разу. Если появлялись новые
ученики, то один обязательно жил на «ВДНХ», а другой на «Молодежной». До сих
пор мне снится кошмар: поднимаюсь, еле дыша, на пятый этаж – отчего-то все мои
дети жили в домах без лифта, – под самой крышей звоню в дверь. Она распахивается,
на пороге появляется Дима Гусев, чудный мальчик, но жуткий лентяй, вечно
переставлявший перед приходом «француженки» стрелки часов на десять минут
вперед.
– Даша? – удивляется он.
Вот еще одна странность, через месяц после знакомства со мной
все ученики мигом забывали мое отчество и начинали звать меня по имени.
– Ты мне не рад? – улыбаюсь я. – Думай о том, что через час
я уйду.
– Да нет, – бормочет мальчик, – просто у меня урок в
пятницу, а сегодня четверг, вам к Теме надо.
Я выхожу на лестничную клетку, прижимаюсь лбом к оконному
стеклу и чувствую, как по щекам текут слезы. Господи, Дима живет у метро
«Войковская», а Тема в Ясеневе, мне ни за что не успеть добраться до места
вовремя, следовательно, денег за урок не будет.
До сих пор, если меня домашние вытаскивают ни свет ни заря
из постели, первой в полупроснувшемся мозгу появляется паническая мысль:
опоздала на работу! И только через пару секунд, когда глаза видят потолок
спальни в Ложкине, приходит радостное озарение: с репетиторством покончено
навсегда.
Теперь понимаете, почему сегодня, когда Маня ворвалась ко
мне в спальню с воплем: «Немедленно вставай», – я в ужасе села и принялась
нащупывать халат. Но потом откинулась назад на подушку и пробормотала:
– Что случилось? У нас пожар?
– Нет, – ответила Маня.
– Тогда посплю еще часок, восьми нет. Если хочешь взять
какие-то вещи у меня в ванной, забирай бога ради, а я полежу спокойно.
– Родя умер, – сказала Маруська.
Я вяло раскрыла глаза.
– Совершенно неудивительно, он выпил безумное количество
мартини. Впервые я видела Родиона пьяным, а похмелье у таких людей очень
тяжелое, организм не привык к спиртному. Хотя вчера он ездил на работу.
– Родя умер, – повторила Маня, – упал на нож.
Я чуть не скатилась с кровати.
– Марья! Ты шутишь!
– Муся, – укоризненно произнесла девочка, – даже первого
апреля мне не пришла бы в голову подобная шуточка. Неля пошла в туалет ночью и
увидела мужа в библиотеке, он упал на кинжал, похоже, несчастье случилось
вечером, как только все легли спать.
Я схватила джинсы, футболку и понеслась на окраину Ложкина,
не обращая внимания на недовольный лай местных собак.
В просторном холле, где совсем недавно висели разноцветные
шарики и бродили подвыпившие гости, стоял густой запах валокордина. Незнакомая
мне женщина в белом халате вынырнула из коридора, неся блюдечко, на котором
горкой громоздились пустые ампулы.
– Родя жив, – обрадовалась я.
Медичка подняла лучистые карие глаза:
– Кто?
– Родион, хозяин дома.
– Мы приехали уже после того, как труп увезли, – пояснила
медсестра.
– А уколы кому делали? – глупо спросила я. – Вон сколько
ампул!
– Жене плохо.
– Неле?
– Наверное, – пожала плечами женщина, – поговорите с
доктором, мое дело шприц воткнуть, все вопросы к Владиславу Михайловичу.
Но никаких ответов я не получила. Неля спала, ей ввели
какое-то лекарство. Горничная Ксюша тупо бормотала:
– Ой, мамочки, жуть! Ой, страх господний!
От девушки сильно пахло валерьянкой, и она не была способна
ни на какие разговоры. Я сидела в холле на диване, размышляя, как поступить.
Наверное, следует вернуться к себе и прийти к Неле через пару часов. Но тут
тихонько отворилась входная дверь, и в дом прошмыгнула Аля, как всегда,
спокойная.
– Деточка, – подскочила я, – ты как?
– Ничего, – прошептала девочка, – тошнит только и голова
болит. Наверное, от лекарства, я и пикнуть не успела, как медсестра мне сделала
укол. Вот постояла в саду, вроде легче стало. Вы знаете, что у нас случилось?
– Да, – кивнула я.
Аля села на диван.
– Он лежал в библиотеке, – монотонно раскачиваясь, начала
говорить девочка, – весь такой желтый, а крови мало…
– Ты лучше помолчи, – тихо попросила я.
– Нет, – уперлась Аля, – пойдемте, покажу, где все
случилось.
– Может, не стоит?
– Пошли, – топнула ногой Аля, – все сами увидите.
– Муся, – прошептала возникшая неизвестно откуда Машка, – ей
лучше выговориться.
Я встала и на ватных ногах поплелась в библиотеку. Меньше
всего мне хотелось смотреть на пятна крови.
Но в просторном помещении, где Родион хранил несметное
количество книг, было чисто.
– Папа любил ночью, когда все спят, сидеть вот в этом
кресле, около лампы, рассматривать свои коллекции или читать, – пояснила Аля.
– Люди, как правило, берутся за книги в постели, –
пробормотала я.
Аля тяжело вздохнула: – Так в спальне еще мама есть, а она
ни за что не даст спокойно почитать. Сама возьмет какой-нибудь идиотский
«Космо» и начнет к папе приставать: «Посмотри, отличный костюмчик! Ой,
замечательная сумочка! Давай на тест ответим?» Долго такое не выдержишь, вот
папа и устраивался в библиотеке, там его никто не дергал. Знаете, что самое
непонятное?
– Ну? – воскликнули мы с Машкой в один голос. – Говори
скорей!
– Кто убил папу? – прошептала Аля. – Зачем? Он никому не
мешал, со всеми дружил, его очень любили. Папа не мама, это она вечно на всех
орет, придирается… А папочка тихий.
Внезапно по щекам Али потекли слезы, и я обрадовалась, слава
богу, ребенок заплакал, теперь ему должно стать легче.
Вдруг Аля подняла голову и закричала:
– Что это?!
В ее голосе звучали страх и удивление. Я просила:
– Где?
