– Когда?!
– Вечером, после работы. Хотя этого следовало ожидать, она
такая неосторожная, вечно наперерез машинам неслась. Тут неподалеку подземный
переход, а Танюха прямо по проспекту чесала, жуть брала на нее смотреть.
– Где же случилось несчастье? – медленно спросила я.
– Здесь, – бухгалтерша ткнула пальцем в окошко, – прямо на
глазах у Светки. Они вместе к метро шли. Светлана аккуратная, под землю
спустилась, а Танюха засмеялась, сказала ей: «Охота тебе ноги на лестницах
бить», – и поскакала, как всегда, между машинами. Светка наружу вышла, а Танька
посреди дороги лежит! Водитель, конечно, уехал, номера никто не запомнил.
В полной растерянности я выпала из магазинчика и совершенно
не ощутила жары. Несмотря на духоту, тело сотрясал озноб, руки были ледяными, а
ноги словно принадлежали другому человеку, отказывались повиноваться хозяйке.
Дрожащими руками я открыла «Пежо», влезла внутрь,
заблокировала двери и схватилась за сигареты. Сбылось предсказание цыганки,
смерть настигла Таню на дороге, гадалка лишь слегка ошиблась во времени.
Однако странная закономерность. Андрей, купивший кукол,
убит, продавщица Таня, приведшая меня к нему, тоже, а Света, разговаривая с
незнакомцем по телефону, бросила фразу:
– Болтуны устранены. – Нет, она сказала это другими словами,
но суть осталась прежней: те, кто мог распустить язык, скончались.
Значит, Светлана была в курсе убийства беспризорника и своей
коллеги, более того, хорошо знала, кто убрал мальчика и продавщицу. А потом
киллер избавился и от последнего свидетеля – самой Светы.
Голова пошла кругом, перед глазами запрыгали черные мушки,
только не хватало завалиться в машине в обморок!
А может, я зря связала все нити в один клубок? Вдруг дело
обстояло совсем иначе? То, что Таня очень неосторожно переходит улицу, я видела
сама. Девушка на моих глазах ринулась на красный свет через оживленную
магистраль и была очень недовольна, когда я заставила ее остановиться. Вполне
вероятно, что она в очередной раз нарушила правила и была сбита лихачом или
неумелым водителем, не успевшим вовремя притормозить.
Андрея убили местные бомжи, в его смерти тоже может не быть
ничего экстраординарного. Беспризорный мальчик, скорей всего пил, общался с
себе подобными маргиналами. Убийство в такой среде, к сожалению, самое обычное
дело.
Света… Вдруг болтливая торговка водой права? Вероятно, у
девушки имелся ревнивый любовник, который решил наказать ее за измену. Может,
все элементарно? Сколько раз я убеждалась, что самые непонятные явления имеют
простые объяснения!
Когда-то у меня был студент, совершенно отвратительный
парень. Большинство студиозусов лентяи, глотающие накануне сессии пройденный
материал непрожеванными кусками. Но Ваня Топорков не утруждал себя даже перед
экзаменами и поэтому благополучно два раза завалил французский. Я по пальцам
могу пересчитать ребят, которые получили у меня «неуды», всегда старалась
поставить тройку. Только не думайте, что я настолько любила студентов, нет, мне
просто становилось жаль себя. Ведь если выгонишь оболтуса, он через какое-то
время вновь заявится на пересдачу, поэтому лучше влепить ему «удочку» и
распрощаться до следующей сессии. Коли человек не желает учить иностранный
язык, заставить его взять в руки учебник невозможно. А я тоже имею право на
спокойную жизнь. Но Топорков своей ленью и наглостью вывел из себя даже меня, и
я решила проучить противного мальчишку, нагло заявившего в столовой:
– Нечего над словарем сохнуть, я шпоры гениально делаю!
Когда пакостник явился пред мои очи в третий раз, я
предприняла исключительные меры. Отвела «Митрофана» в кабинет декана и велела
ему раздеться.
– Вы чего, Дарья Ивановна, – попятился Ваня, – зачем?
– Затем, – ответила я, – сюда клади брюки и свитер, надевай
лабораторный халат, иначе не допущу к пересдаче и тебя отчислят.
Ваня ворча вылез из штанов, я встряхнула одежонку и показала
пальцем на бумажки, дождем усеявшие пол.
– Собирай свои шпаргалки и отдай их мне.
Топорков, красный как рак, поднял шпоры.
– Вот и замечательно, – кивнула я, – теперь слушай: ты в
кабинете на пятом этаже, все подсказки у меня, сейчас запру тебя снаружи и
вернусь через час. Уж не обессудь за такой антураж, но мне хочется выяснить:
что же осело в твоей голове? Хотя, честно говоря, полагаю: в ней пусто, но как
исследователь желаю проверить предположение эмпирическим путем. Кстати, окна
здесь не открываются, и под дверь ничего подсунуть нельзя, порог мешает.
Кабинет нашего декана просто тюремная камера, поэтому я и привела тебя сюда.
Вот держи текст для перевода и вопросы по грамматике. Не теряй времени зря,
помощь ниоткуда не придет, лучше пораскинь своими мозгами!
Произнеся эту филиппику, я преспокойно удалилась, не забыв
тщательно запереть дверь, а ключ прихватить с собой.
Спустя шестьдесят минут, вернувшись, я со вздохом сказала:
– Давай, демонстрируй знания.
Сами понимаете, я ожидала увидеть чистый лист, ну пару
беспомощных фраз… Но парень мне протянул великолепно сделанный перевод, даже
при огромном желании в нем нельзя было обнаружить ни одной самой малюсенькой
ошибочки. Более того, в скобочках стояли и другие значения слов, ну, допустим:
замок (запор). Грамматическая часть поражала подробностями. За такой ответ мало
поставить пять баллов! Шесть, семь, десять!
На мгновение я онемела, но потом взяла себя в руки. Он
списал, это понятно. В голове Топоркова нет никаких знаний!
– А ну, признавайся, как сдувал? – наскочила я на парня.
Тот нагло ухмыльнулся:
– Да вы что? Все заперто, под порог ничего не подсунуть,
сижу, словно туркмен, в халате! Просто выучил.
– Не ври! Это невозможно.
– Почему? Посидел ночку, и готово!
– Французский не философия, с наскока тут ничего не сделать.
– Я учил, – стоял насмерть Ваня, – ставьте мне «пять»!
Поспорив минут десять, мы пришли, как сейчас принято
говорить, к консенсусу: Топорков получает четверку и раскрывает тайну.
