– Никогда, народ в основном из каталога берет, а тут целая
эпопея. Дорого встанет.
– И что, в каждом салоне свой каталог?
– Конечно, – ответил парень, – но картинки похожи, в
основном для женщин: бабочки, птички, дракончики… Девушки не любят большие
изображения, да и больно их делать, просят маленькие татушки, они очень
сексуально смотрятся на попке. А на ногу или руку можно пустить орнамент. Хотя
иногда клиенты такое пожелают! Позавчера я одному паровоз рисовал!
Я молча слушала паренька. Кажется, гиблое дело. Во-первых,
куча времени уйдет на то, чтобы объехать все салоны, во-вторых, мужик мог
сделать наколку не в Москве, в-третьих, мастер, сделавший тату, скорей всего
забыл о клиенте…
– Похоже, у вас с деньгами порядок? – спросил парень.
– Ну, не бедствую.
– Если хотите что-нибудь оригинальное, ступайте к Лебедю, –
вздохнул татуировщик, – вот у кого классные картинки. Я вам так не наколю,
правда, у него очень и очень дорого.
– Кто такой Лебедь?
– Не знаете? – удивился парень. – Никита Лебедев, он один из
первых в Москве салон открыл, поезжайте на Большую Татарскую улицу, там его
мастерская. Только имейте в виду, Лебедь маленечко чокнутый. Колет только то,
что хочет, его невозможно заставить делать то, что ему не нравится.
Никита Лебедев принимал посетителей в небольшой комнате, до
потолка забитой книгами.
– Тату на предплечье? – спросил он. – Ну зачем вам?
– Хочу быть модной.
– Не советую.
– Почему?
– Вы уже не первой молодости, а татуировка – удар по
иммунной системе. Потом, с возрастом кожа теряет эластичность, рисунок может
«поехать», исказиться. Вы уверены, что захотите до конца дней ходить с картинкой?
Я не советую после тридцати пяти радикально менять свой облик при помощи тату.
Если хотите выглядеть моложе, сходите в парикмахерскую или косметологическую
лечебницу…
Я вытащила рисунок.
– Смотрите какой красивый!
Никита надел очки и молча принялся рассматривать бумажку.
– И где вы видели подобную роспись? – спросил он наконец.
– А вы встречали такую? – вопросом на вопрос ответила я.
Никита улыбнулся:
– Моя работа. Но вам такое накалывать не стану.
– Это почему? – Я решила прикинуться идиоткой. – Очень
красиво! Недавно я ехала в метро, рядом сел мужчина, у него на предплечье
красовалась татушка. Так понравилась! Потом я по памяти нарисовала.
– У вас хорошая рука, – пробормотал Лебедев, – наверное, учились
в художественном кружке, сразу видно. Значит, с тем мужчиной незнакомы?
– Нет, просто татушка понравилась, – завела я и поняла, что
ляпнула глупость, как же теперь выяснить имя клиента?
Никита положил очки на стол.
– Понимаете, татуировка – не всегда невинная забава. В
криминальном мире нательный рисунок – своего рода визитная карточка. Допустим,
перстни, вытатуированные на фалангах, говорят о числе ходок на зону, форма
«украшений» сообщает о том, по какой статье загремел клиент. Есть рисунок,
который получает пассивный гомосексуалист, есть «царские» отметины. Человек
войдет в камеру, и сразу станет ясно, кто он: лежать новенькому под шконками
или сидеть на почетном месте у окошка.
– Так серьезно? – удивилась я. – А что мешает сделать себе
самую крутую татушку и жить в неволе припеваючи?
Никита рассмеялся:
– Не получится, моментально выяснится правда. Если человек
украшен не по чину, его могут убить, чтобы другим неповадно было.
– Но зачем гомосексуалисту сообщать окружающим о своих
наклонностях? Насколько я наслышана, в тюрьме их жизнь очень тяжелая.
Лебедев вздохнул:
– Часто татуировку делают насильно, против воли человека.
– И что, избавиться от нее нельзя?
– Очень трудно, к тому же на месте картинки останется рубец,
который знающему человеку мигом расскажет о проведенной операции. Есть другой
способ устранить позорную татуировку.
– Какой?
– Превратить ее в другой рисунок. Те, что делают
заключенные, не бывают цветными. Значит, надо добавить красок и изменить
детали. Вот смотрите, у вас пума, с цветком в лапе.
– Да, только морда странноватая…
– Раньше у этого человека была вытатуирована крыса с
плеткой. Я переделал хвост, утолщил туловище, как мог изменил «лицо», в лапу
всунул кинжал, а плетку превратил в невиданное растение. Да еще, если вы
помните, картинка стала цветной, растение все переливается… Даже если парень
вновь попадет на зону, ему ничего не грозит. Вы знаете, что обозначает крыса?
– Нет.
– Ее накалывают парии, человеку, который ворует у своих, а
это считается в уголовном мире самым страшным грехом, но даже с крысой можно
выжить на зоне, хотя я, честно говоря, не понял, каким образом остался жив тот,
у кого изображена еще и плетка! По идее, его должны были сразу замочить!
– Почему?
– Крыса с плеткой – это крысятник-стукач, даже самый
последний петух имеет право плюнуть в него.
Я схватила Никиту за руку.
– Пожалуйста, скажите мне его имя.
– Чье?
– Вашего клиента, который переделывал тату.
Лебедев вынул сигареты.
– Я его не знаю.
– Как? Вы же записываете фамилию?
– Зачем?
– Ну, для отчетности.
– Выдаю чек, и все, иногда, правда, люди сами
представляются, называют, как правило, только имя. Мне легче общаться с
клиентом, если знаю, как его зовут. Но когда человек предпочитает остаться
инкогнито – это его право. Впрочем, некоторые, сделав одну татушку, приходят
через некоторое время за другой, кое с кем мы стали приятелями, но этот мужчина
не из их числа.
– Мне очень, очень надо его найти!
– Почему? – спокойно спросил Никита.
В салоне стояла жара, пахло чем-то едким, наверное, краской,
и у меня начала кружиться голова.
