Министерство иностранных дел Японии, строение 114
Через несколько дней Виктор, Сергей, Ухонин и Зимгаевский стояли посреди небольшого официального кабинета в одном из многочисленных правительственных зданий японской столицы.
– Господа, – официально произнёс переводчик взлаивающим и немного угрожающим для европейского уха тоном. – Правительство Японии, учитывая услуги, оказанные вами в восстановлении важнейших страниц его исторического прошлого, просит вас остаться на территории страны и принять этот скромный подарок. – Японский чиновник подошёл к переводчику и протянул ему богато разукрашенную папку с несколькими листами рисовой бумаги.
– Я ознакомлю вас с содержанием этих документов чуть позднее. Пройдёмте.
Виктор и Сергей послушно повернулись к двери. И тут сидевший в углу и углублённо изучавший документы Оноши неожиданно поднял голову и на русском языке без всякого акцента произнёс:
– А вас, Игорь и Александр, я попрошу остаться…
Эпилог
Мы с Виктором работаем консультантами в отделе прикладного программирования корпорации NEC. Как подобает настоящим японским трудящимся, мы продираем глаза в шесть часов утра, бежим на электропоезд, весь день корпим над кодами и вечером возвращаемся в уютный домик на две квартиры в пригороде Иокогамы, дарственную на который от имени японского правительства нам вручил представитель JETRO. Я знаю, наши коллеги невероятно удивлены тем, что «гайджинам» доверено работать в IT-отделе ведущей корпорации страны. Немного меньше они удивляются тому, что мы работаем, по их меркам, вполне удовлетворительно – эти русские всегда имели репутацию чуть-чуть гениальных парней. Но когда я сижу за обеденным столом корпорации, то, заглядывая в их лица, я вспоминаю себя, когда я смотрел на Дмитрия Сергеевича в те моменты, когда он упоённо восстанавливал очертания незнакомого никому из нас моноплана. Так же и они – они видят всего один штрих скрытой от всех нас картины. Полностью же этой картины не видит никто.
Не встречаю я также ни Игоря, ни Зима. И мне от этого становится значительно спокойнее. Потому что все последние месяцы я испытывал очень сильную тревогу, находясь рядом с этими сильными, самоуверенными и авантюрно настроенными людьми. Такие люди должны жить в другом мире, совершенно отличном от нашего. Мы с Сержем сделали попытку заглянуть в него одним глазом и потеряли всё, что у нас было.
Но только почему мне так тревожно, когда во время выездов на ничи-ю
[17]
я смотрю на море со склона горы Усами и вижу, как поверхность воды раскаляется изнутри пронзительным закатным светом. Так обретает силу нагретый огнём стальной клинок – и вспоминаю восход над Охотским морем, на который мы смотрели с Зимом накануне нашего бегства из России.
И я очень часто вспоминаю Киру.
«Всё идёт хорошо. Только кончится плохо. В России хороших концов не бывает».
Мы не в России.
Так какой конец у нашей истории?
Справочные материалы
«Известный историк Д. Толанд в своём фундаментальном исследовании „Адольф Гитлер“ пишет в том числе и о том, что ещё в самом начале войны советским руководством была предпринята попытка через царя Болгарии Бориса I передать в адрес Министерства иностранных дел Третьего рейха предложения о заключении мира между СССР и Германией, причём на условиях, которые сочтёт приемлемыми для себя Берлин.
Для установления непосредственного контакта с целью практического осуществления этого намерения были привлечены посол Болгарии в СССР Н. Стаменов (кстати, давно уже сотрудничавший с НКВД) и один из руководителей Главка государственной безопасности П. Судоплатов. Об этом последний достаточно подробно написал в книге своих мемуаров „Разведка и Кремль“.
Примерно через пять дней после начала войны, когда стали явно обозначаться размеры потерь СССР, нарком Л. Берия вызвал к себе Судоплатова и сообщил ему, что имеется решение „инстанции“ (таким эвфемизмом в высших иерархических кругах СССР именовали И. Сталина), согласно которому необходимо неофициальным путём выяснить, на каких условиях Германия может согласиться приостановить наступление своих войск и прекратить военные действия против СССР. С этой целью Судоплатову поручалось встретиться с болгарским послом и в процессе беседы с ним о создавшейся военно-политической обстановке, всячески подчёркивая, что инициатива исходит лично от Судоплатова, постараться получить детальный ответ на четыре ключевых вопроса:
1. Почему Германия нарушила „Пакт о ненападении“?
2. На каких устраивающих Германию условиях её руководство согласно прекратить войну?
3. Удовлетворит ли Германию передача ей таких советских территорий, как Прибалтика, Украина, Буковина, Бессарабия, Карельский перешеек?
4. Если нет, то на какие территории Германия претендует дополнительно?
Берия при этом выразил уверенность в том, что Стаменов тем или иным образом доведёт эти вопросы до сведения высших кругов Германии.
Кроме того, в документальном сборнике „Год 1941-й“ (Книга вторая) встречаются дополнительные и не менее любопытные данные. По свидетельству бывшего посла Германии в СССР фон Шуленбурга, ему перед отъездом из Москвы в связи с началом войны было вручено некое предложение о „компромиссном мире“, которое он должен был передать лично фюреру. Что он и сделал по прибытии в Берлин, но получил отрицательный ответ.
Всё это достаточно наглядно свидетельствует о том, что в тяжелейших условиях начального периода войны Сталин был согласен пойти на повторение Брестского мира 1918 года.
В свою очередь, Гитлер был твёрдо убеждён в скором и неминуемом крахе СССР, и заключение мира на данном этапе не имело для него никакого смысла.
Таким образом, мы приходим к выводу о том, что намерение руководства СССР заключить сепаратный мир с Германией ещё в самом начальном периоде войны имело под собой достаточно реальную основу, но было отвергнуто немцами. Правда, к этому вопросу возвратились, но уже лишь в конце 1942 года.
На сцене появляются наследники Ямато.
В конце 1942 – начале 1943 года, после победоносного завершения Сталинградского сражения, когда уверенность в победе Германии улетучивалась на глазах, вопрос о возможности заключения сепаратного мира между Германией и СССР вновь был поставлен на повестку дня. Но на этот раз, как это ни странно, в качестве инициатора установления контактов выступила… Япония. Естественно, что при этом она преследовала свои собственные цели: в случае прекращения войны с Советским Союзом Германия и её европейские союзники смогут выступить единым фронтом против Великобритании и США, тем самым существенно облегчая Японии бремя ведения военных действий в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Тем более что сама Япония непреклонно отвергала все германские предложения об участии в войне против СССР. Вместо этого было принято решение о ещё одной попытке посредничества между немцами и русскими. Японскому послу в СССР было поручено прозондировать почву для осуществления посреднической акции, что он старательно и выполнил. Но реальных результатов не достиг, и, прежде всего, очевидно, из-за того, что Сталин был убеждён, что японцы действуют по прямой указке немцев».
