Из щели между стеной и мойкой показался очередной таракан.
Коротко взвизгнув, Хуч долбанул по нему лапой и не попал. Напуганное насекомое
с бешеной скоростью кинулось назад, но тут в кухню влетела Альма, и от некстати
решившего прогуляться прусака осталось мокрое место.
Альма глянула на мопса и коротко сообщила:
– Гав.
В переводе на человеческий язык это, очевидно, означало:
«Вот так надо».
– Гав-гав-гав, – подхватила Роза фон Лапидус Грей, словно
говоря: «Не расстраивайся, научишься».
И тут из-под плиты выкарабкался очередной усатый гость. Роза
подняла было лапку, но Альма буркнула:
– Вау.
Маленькая собачка отступила и глянула на Хучика, весь ее вид
говорил: «Давай!»
– Вау, – приободрила гостя Альма. – «Бей прицельно».
Мопс нахмурился. Бац! Поверженный таракан перевернулся на
спину. Хучик осел на задние лапки и завизжал. Так кричит от восторга ребенок,
обнаруживший рано утром около своей кроватки пакет с подарком, положенный туда
просто так, без всякого повода.
Роза и Альма залаяли. Я пошла в свою спальню, оставив троицу
охотиться на кухне. А еще некоторые люди сомневаются в разумности собак,
считают их чем-то вроде оживших плюшевых игрушек. Да они умнее многих
представителей человеческого рода. Только что на моих глазах Роза и Альма
обучали Хуча замечательной игре и полностью преуспели. Из кухни периодически
доносилось счастливое повизгивание мопса, мерные шлепки и короткий лай
«педагогов».
В дверь позвонили около четырех утра. Я села на софе, спящая
у меня на груди Роза фон Лапидус Грей свалилась на пол, но тут же вскочила и,
оглушительно лая, бросилась в прихожую. Я, зевая, выползла в большую комнату.
Тина подняла растрепанную голову:
– Звонили?
– Ага.
– Кто это?
– Понятия не имею.
– Может, соседям соль понадобилась?
– В четыре утра? – хмыкнула я.
– Не открывай, – испугалась Тина, – вдруг бандиты.
– У тебя дома спрятана парочка миллионов?
– Нет, – пробормотала Тина, – откуда им взяться, но все
равно страшно, сейчас народ за копейку удавит.
Мы вышли в коридорчик, я глянула в «глазок», увидела две
маленькие фигурки и крикнула:
– Вам кого?
– Открой, Валечка, – донесся снаружи женский голос, – это я,
Галя.
– Какую-то Валю ищут.
– Меня по паспорту Валентиной зовут, – пояснила Тина, –
ладно, давай откроем, все-таки там бабы, не мужики.
Я хотела было возразить, что женщины бывают иногда более
опасны, чем лица противоположного пола, но ничего не сказала и открыла дверь.
На пороге стояли женщина и подросток.
– Валюша! – воскликнула баба и повисла у меня на шее. –
Сколько лет, сколько зим, а ты не изменилась, все такая же.
Я попятилась в глубь квартиры, пытаясь оторвать от себя
тетку, отвратительно воняющую потом и немытой головой. Но гостья цепко держала
меня, и вырваться удалось только после того, как она наградила «Валечку»
слюнявым поцелуем. Едва выпутавшись из ее липких объятий, я попала в другие. На
этот раз мне на шею кинулась молоденькая девица, по виду чуть старше Машки.
– Тетя Валя, – взвизгнула она, – ну клево, наконец-то
встретились!
Слава богу, от нее только одуряюще пахло жвачкой. Оттолкнув
девчонку, я резко сказала:
– Ошибочка вышла. Ваша обожаемая тетя там.
На секунду девица оторопела, потом спросила:
– Да? А вы тогда кто?
Я хотела было ответить: «Жиличка», но выражение глаз Тины
заставило меня сказать совсем иное:
– Ее сестра, Даша.
– Дашенька, – завопила старшая гостья и вновь повисла на
моей шее, – прости, перепутали, да и немудрено, похожи-то как! Прямо одно лицо!
Я прикусила нижнюю губу, старательно сдерживая хохот. Тине,
очевидно, тоже стало смешно, потому что она закашлялась. Женщины терпеливо
ждали, пока хозяйка перестанет давиться. Наконец Тина справилась с приступом и
пробормотала:
– Уж извините, не припомню вас никак, откуда мы знакомы?
– Тиночка, – взвизгнула старшая, – я – Галина Протопопова.
Судя по лицу моей хозяйки, эти имя и фамилия ей ни о чем не
говорили.
– Аллочку узнаешь? – тарахтела Галя. – Впрочем, небось нет.
Да и неудивительно. Когда в последний раз виделись, ей и годика не было, а
теперь вон какая выросла, в институт поступает.
Тина помолчала и решительно ответила:
– Никак не вспомню.
Галя всплеснула руками:
– Господи, неужто я так изменилась? А Володя-то где? Или
спит?
– Мой муж давно умер, – пояснила Тина.
На глазах у Гали появились слезы.
– Скажи пожалуйста! Такой молодой, вот горе, вот горе.
Не слишком чистой рукой она расстегнула допотопный ридикюль,
вытащила оттуда мятый донельзя, устрашающе огромный клетчатый носовой платок и
принялась причитать, старательно вытирая глаза:
– Ну несчастье, золотой человек был мой двоюродный брат. Как
же так! Вот горе.
– Так ты дочь Елены? – догадалась наконец Тина.
– Да, – радостно взвизгнула Галя, – узнала? А то я уж
взгрустнула, неужто так постарела, что и опознать нельзя?
– Мы же с тобой только на моей свадьбе и виделись, –
протянула Тина, – сколько лет-то прошло, целая жизнь, где же узнать!
– А ты все такая же, – льстиво сообщила Галя, – и сестричка
твоя не изменилась.
Тина хмыкнула:
– Чего по ночам в гости ходите?
– Так только с поезда.
– С какого?
– Ну, Валюша, – заголосила Галя, – или позабыла, мы же с
Узловой, в Тульской области проживаем, не москвичи, вот, поезд прибыл в два, на
такси разориться пришлось, метро уже не везло, целых сто рубликов отдала, не
копеечку.
– Так вы в гости, что ли? – дошло наконец до Тины.
