— Сама граница, конечно, защищена, но присутствующие знают, что у нас на юге отсутствует система противовоздушной обороны. Если Афганистан уйдет на Запад и американцы, как говорится, не дай Бог, поставят там свои «Першинги», у них под прицелом будет не только наша европейская часть, но еще и весь юг. Какие условия они будут диктовать нам после этого, можно только предположить.
— И еще Байконур… — подсказал Андропов, и Устинов тут же подхватил, показывая, что его ведомство и КГБ работают в тесном контакте:
— Да, под контролем и прицелом окажется и Байконур. По некоторым, пока, правда, разрозненным фактам, но тем не менее выстраивается версия, что Соединенные Штаты намерены свои военные программы полностью перенацелить на космос. Видимо, военный космос заставит нас повернуться лицом к еще одной проблеме — противостоянию в этой области. И изначально отставать, отставать, как говорится, на старте, чувствовать себя под колпаком — это, конечно, не выход. Один Северный
[33]
космодром нас здесь не спасет.
— Какие у нас здесь проблемы?
— Нужны будут деньги, Леонид Ильич.
— Сколько можно? Космос для нас становится бездонной бочкой.
— Леонид Ильич, космос — это в первую очередь даже не оружие, а новые технологии, специалисты высочайшего класса…
— Ты еще уговаривать меня будешь. — Брежнев непроизвольно скосил глаза на пиджак, где первой среди всех звезд Героя висела как раз Звезда за космос.
Устинов несколько смутился:
— Нет-нет, это я просто к слову. Просто начальник космических войск на днях сказал, что если мы не поднимем хотя бы вдвое ассигнования на его хозяйство, то лет через пять отстанем от американцев настолько, что перестанем понимать, что там у них летает, — Дмитрий Федорович посмотрел вверх, — а главное — как летает.
— Ладно, это отдельный разговор. Что еще? — устало спросил Брежнев. До сегодняшнего заседания Афганистан, конечно, представлял определенную заботу, но сейчас, когда проблемы, связанные с ним, выстраивались в один ряд, связывались воедино, становилось не очень уютно. — У вас еще что-то есть? — переспросил Леонид Ильич министра обороны.
— Есть, Леонид Ильич. Данные о том, что некоторые страны того региона обратили внимание на урановую руду в Афганистане, подтверждаются. При определенном раскладе сил и Пакистан, и Ирак, и Израиль, и даже Иран способны будут в кратчайший срок с помощью афганских месторождений, если их не взять под жесткий контроль, создать свое ядерное оружие. Выкладки по каждой стране и каждому типу оружия, перспективам их развития имеются. — Устинов приподнял свою рабочую папку. — Но реальность такова, что все эти страны уже сейчас являются околоядерными государствами. С одной стороны, им выгодно быть именно в таком качестве, так как в этом случае они не попадают под всякие договоры, международный контроль, но с другой — не будем забывать тезис тех же пакистанцев, которые согласились есть траву, но только чтобы у них было свое ядерное оружие…
— То есть оппозиция в Афганистане готова торговать урановой рудой? — попытался уточнить Брежнев.
— Готова. Кроме того, она согласилась отдать американцам разработку всех полезных ископаемых в стране, если США помогут ей свергнуть кабульский режим.
— Спасибо за информацию, Дмитрий Федорович, — поблагодарил Брежнев. — Теперь ясно, чего американцы туда лезут.
Министр обороны развел руками: сказал то, что знаю, а происходящее за Гиндукушем, к сожалению, зависит не от меня.
— Андрей Андреевич, — вновь обратился Генеральный секретарь к Громыко. — А как, по вашим прогнозам, отреагирует мир, если мы в какой-то степени удовлетворим просьбу афганцев насчет ввода некоторого количества войск?
Министр иностранных дел пожал плечами:
— Ясно как, Леонид Ильич. Для пропаганды против нас это будет не то что лакомый кусок, а королевский подарок.
— Тут, товарищи, нам надо посмотреть, что важнее: или потерять Афганистан и вместе с этим приобрести еще десятки проблем, или бояться, что про нас скажут всякие радиоголоса. Надо будет просто предупредить заранее некоторых наших послов, Трояновского в ООН.
— Позвольте мне, Леонид Ильич, — впервые за все время заседания подал голос Суслов. — Тут, на мой взгляд, мы не должны упустить еще один аспект. Идеологический. Если мы сейчас не поможем Афганистану — это значит, мы не поможем завтрашней социалистической стране. Афганистан, подобно Монголии, может показать и доказать миру, что переход от феодализма к социализму — не случайность, а закономерность в развитии мировой цивилизации. При соответствующей, конечно, поддержке. Оставлять Афганистан один на один с трудностями — это, по-моему, не по-коммунистически, не по-партийному. Единственное, что нас может здесь сдерживать, — это то, что во главе афганского правительства стоит человек, запятнавший себя кровью своих же товарищей по партии. Вот если бы создать условия, при которых он уйдет с политической арены, уступит свое место другому, не запятнавшему себя ошибками первых этапов революции человеку…
— Ты имеешь в виду Бабрака Кармаля? — напрямую спросил Брежнев.
— Да, его. Это в самом деле человек, не запятнавший никоим образом свое имя во всех этих передрягах. И за ним должен пойти народ. Товарищ Бабрак Кармаль уже встретился здесь, в Москве, с Ватанджаром, Гулябзоем и Сарвари. Несмотря на то что они состоят в разных фракциях, их объединил общий враг — Амин. И против него они готовы действовать сообща. Если бы наши части вошли в Афганистан, эти товарищи могли бы прибыть вместе с ними, а там, исходя из обстановки… — Суслов не стал договаривать: и так было всем все ясно.
— Лучше, если бы сначала они пришли к власти, а уж потом мы вошли, — задумчиво проговорил Андропов. — Мы должны учитывать опыт Венгрии и Чехословакии.
— Но насколько это реально, что они смогут прийти к власти без нашей помощи? — спросил Брежнев и, не дожидаясь ответа, посмотрел на Устинова: — Дмитрий Федорович, армия поддержит Бабрака Кармаля? Что говорят ваши советники?
— Вряд ли, Леонид Ильич. В армии очень сильно влияние Амина. Во-вторых, практически все офицеры — халькисты, а Бабрак — парчамовец…
— Кстати, а как правильно: парчамовцы или парчамисты? — поинтересовался Брежнев.
Все посмотрели на Суслова: давай, теоретик, объясняй, это из твоей области.
Тот значительно кашлянул:
— Наверное, есть смысл называть их все-таки парчамовцами и хальковцамй. Дело в том, Что окончание «ист» предполагает идеологию — марксист, коммунист, фашист…
— Ну ты и поставил рядом, — подал голос Брежнев.
— Это я для примера, Леонид Ильич, — виновато улыбнулся Суслов. — А «Хальк» и «Парчам» — это обыкновенные фракции в одной партии, поэтому правильнее будет, если они будут именоваться хальковцами и парчамовцами.
— Ну что ж, разумно, — согласился Генеральный секретарь. — Утверждаем отныне и навсегда. А армия, значит, Бабрака не поддержит?..
