— Так основные следопыты из нашего отряда — это десятиклассники, а у них как раз экзамены. Юрка с Санькой тоже вон покопаются-покопаются — и домой, на экзамены, а потом опять к нам. Это я в девятом да Петька в седьмом. Ближе к середке лета городские подъедут, они тоже ходят с нами. А много народа в отряд нельзя, никак нельзя, за каждым разве углядишь, мин ведь вон сколько. Это с вами теперь не страшно.
— А где же те, кто есть?
— А на раскопе. Елена Викторовна хороший раскоп сделала. Видит, воронка рядом с окопом, говорит, здесь могло солдат засыпать. Так и вышло. Они недалеко отсюда, проводить?
— А ты — часовой? — перешел на «ты» Борис.
— Не-а, мне ужин готовить, — снова блеснула зубами Настя. — Я поработаю-поработаю с ними — и на кухню, то есть к костру. Дрова есть, их Сережа заранее мне заготавливает.
«Ай да Серега, небось дровишки-то не зазря рубятся, — оценил обстановку Борис. — Видать, не только миноискателем водил по сторонам, но и глазами».
— А вы сходите, сходите к нашим, — сказала, как попросила, Улыба. — Вот Елена Викторовна-то обрадуется. Она вас так ждала, так ждала…
«Если бы Елена Викторовна была такой, как ты, может, и я бы обрадовался», — подумал старший лейтенант и попытался представить Желторотика. Вспомнилось, как, отшвырнув цветы, она уходила в лес. Потом они сидели около траншеи и мирились, говоря о постороннем. А теперь Настя говорит, что ждала его. Это в какой-то степени тешило самолюбие, но он, наоборот, сделает вид, что ему эта командировка — как лысому расческа. И вообще, только лишние проблемы. А проблемам кто радуется?
Пригнувшись под орешником, нырнул в лес. Прошлогодние листья шуршали под ногами, и он стал выбирать места, где побольше травы. Он подойдет к Желторотику незаметно и скажет… Нет, крикнет: «Ложись!» И посмотрит на ее реакцию. Инспекция, черт возьми, приехала. Так, теперь еще осторожнее, траншея где-то рядом.
Сначала он заметил за кустами синюю куртку, тихонько подошел ближе и, раздвинув ветки, увидел и саму Лену. Стоя на коленях, она разгребала руками землю и, кажется, что-то приговаривала. Борис замер, прислушиваясь.
— А что ж это ты так неудобно-то упал, милый мой? Как твою ногу-то отбросило, Господи! Погоди, я сейчас, сейчас освобожу. — Лена чуть подвинулась, начала осторожно выкладывать на край ямы кости.
Господи! Как хорошо, что он не заорал это идиотское «Ложись!». Бориса даже бросило в жар от одной мысли, что он мог сделать подобное. Сделал бы в тот миг, когда Желторотик… Впрочем, это он сам желторотик, Лена на десять шагов идет впереди него по отношению к жизни. Она…
Мысль затерялась, и Борис махнул рукой — ну и ладно. Главное, есть Бог на свете. А если и нет — тоже хорошо, тогда вообще никто не видит те глупости, на которые мыслят идти люди-человеки…
— Товарищ старший лейтенант, с приездом! — закричал сбоку Буланов.
Лена резко подняла голову, но, видимо, все же не ожидала увидеть так близко, прямо перед собой, Бориса. Торопливо начала сдувать, поправлять локтями упавшие на лицо волосы, одергивать куртку.
— Ой, извините. А мы вас так ждали, — наконец произнесла она. И тише, торопясь, чтобы успеть и чтобы не услышали подходившие к ним ребята, сообщила: — А я знала, что приедете снова вы.
— Это случайность. Мог и не приехать, — пожал плечами Ледогоров.
— А я все равно знала, — повторила Лена и начала выбираться из траншеи. Борис подал руку, она посмотрела на свои ладони, испачканные землей. «Давай-давай», — улыбнулся старший лейтенант, и пионервожатая протянула руку навстречу.
…После вечернего чая, когда сгорели все заготовленные для костра дрова, потянулись в палатку.
— Спим все вместе, теплее и друг за друга не боимся, — шепнула Лена, а громко, уже для всех, произнесла: — Где мы товарищу старшему лейтенанту место определим?
— А кто где спит? — в свою очередь спросил Борис.
— Мы с Настей — с этого края, у печки. С другого — Сережа, Петя, Саша и Юра. А вот как раз между нами и пусто было. Как, ребята, пустим нашего командира в середочку?
— Пустим, — первой отозвалась Настя.
— Да я… мне все равно… — закрутился Ледогоров. Ложиться рядом с Леной? И она вот так запросто к этому подводит всех? Может, она еще и место специально оставила рядом с собой для этого случая? А теперь боится и того, что все может поломаться, и невольного разоблачения?
Мало было света от «буржуйки» — только-только дотягивались, допрыгивали до лиц красноватые отблески, но Борис все равно увидел взгляд, глаза Лены. И понял, что не ошибся: ее излишне громкий голос, просьба коллективно решить выдвинутый единственный вариант — это не что иное, как стремление скрыть волнение и оправдать себя, свою маленькую хитрость еще той, первой ночи, когда только занимала место на нарах и оставляла рядом свободное.
«Прости меня, — прочел он в ее взгляде. — И не выдавай, не оставляй одну в этой ситуации».
Борис быстро оглядел ребят — каждый занимался своим делом. Может, и в самом деле он только все осложняет? Палатка-то одна, и кто-то все равно будет спать рядом с Леной. Делов-то…
Бросил фуражку на место, указанное Леной, — занято, И сразу вышел из палатки. Если кто что-нибудь и подумает — плевать, он здесь старший и будет делать то, что посчитает нужным.
Стемнело — без костра и печки — мгновенно. Вершины деревьев, боясь зацепить запутавшиеся в листьях звезды, замерли, притворились неживыми. Но вот где-то далеко прогудел поезд, — значит, жизнь все-таки не замерла, несется, грохочет.
Послышался шорох — из палатки вышел сначала Сергей, потом остальные ребята.
— Первыми они ложатся, — кивнул на палатку курсант.
— Подъем во сколько?
— Как встанем. Утром все равно роса, так что в любом случае ждем солнца. А сегодня Елена Викторовна сказала, чтобы после отбоя не разговаривали: нужно, мол, дать вам отдохнуть с дороги.
— Вот еще, — возмутился Ледогоров. Такая опека становилась уже назойливой. — Дежурство какое-то ночью есть?
— Я хотел вначале предложить, но… — Сергей только махнул рукой. — Так, сам иногда встаю, подтапливаю печь. Спим в спорткостюмах. Вначале вроде жарко, а потом ничего.
— Туалеты оборудовал?
— Так точно. Все по науке.
— Наука… А почему тогда рукомойник прибит прямо к дубу?
— Филиппок прибивал, я просто не стал переделывать, чтобы не обидеть.
— Как ребята? — старший лейтенант оглянулся на присевших около потухшего костра ребят.
— Нормально. Главное, работящие и без заскоков. Это сегодня они притихли, привыкают к вам.
— А Настя? — пролил бальзам на душу курсанту Ледогоров.
— Улы-ыба-а… — расплылся в улыбке Сергей. Было видно, что ему нравится произносить это имя, однако, спохватившись, курсант тут же добавил небрежно: — Ничего. Уши, правда, немного большеватые, как пельмешки.
