– Ничего плохого не делаю, – забормотала я, – так, по
магазинчикам мотаюсь, знаешь, дамы любят шмотки разглядывать, косметику…
– Только не ты, – отрезал сын.
– В книжном толкусь, детективчики всякие перебираю…
– Мать, говори правду!
– Да что случилось? – недоумевала я.
– Ладно, – процедил Кеша, – мы разрешаем тебе все, и, видно,
зря. Первого апреля ты по-идиотски пошутила, но я смолчал. Знаешь, одно дело
подбрасывать пластмассовых мух в чай, а другое договариваться с ГИБДД. Меня
тормозили через каждые сто метров, ехал до Бутырки четыре часа! А главное – еще
иметь наглость позвонить и предупредить, чтобы я передвигался без машины!
– Это не я!!
– А кто?
– Дегтярев. Он обозлился за пукательную подушку. Ну как бы
я, по-твоему, с гаишниками договаривалась, а?
– Не знаю, как-то сумела, – рявкнул Кеша, – да Александр
Михайлович наивное существо, он не способен на такую гадость! Ладно, хорошо!
Теперь возьмем сегодняшний день. Что за бардак ты устроила у себя в комнате?
– Это лысый Масик! – возмутилась я. – Он не захотел надевать
комбинезон из норки, дорогую, между прочим, штуку, вот и метался по спальне.
– Мать, это твоя комната. Хочешь, чтобы люстра валялась на
полу – кто бы спорил, но не я. Кстати, со столиком поступила абсолютно
правильно, давно пора было эту рухлядь в щепки поломать.
– Мой любимый столик!
– А мой любимый телефончик?! – сердито ответил Кеша и
повертел возле моего лица огромной черной трубкой.
– «Нокиа», – машинально прочитала я название фирмы и
удивилась. – Такой страшный купил, почему?
– Потому что живу в доме с сумасшедшими собаками, которые
харчат навороченные аппараты, – буркнул Кеша. – Этот проглотить даже бегемоту
слабо.
– Да уж, – пробормотала я, – словно из камня высечен. Хорошо
работает?
– Это самая первая модель, – со стоном произнес Кеша, –
весом с Хучика, просто неподъемный, отвратный и неудобный, но я, несчастный,
вынужденный жить в сумасшедшем доме и не могу себе позволить маленький
хорошенький «Сони». Не успеешь оглянуться, как его ам – и схомякали.
– Не надо так переживать, – попыталась я успокоить сына, –
Юнону скоро заберут, надеюсь, вместе со щенками. Купишь себе новую трубку, а
пока этой попользуешься.
– Ты надо мной издеваешься? – тихо-тихо спросил Кеша.
Я перепугалась. Домашние постоянно кричат, причем без
всякого повода. То из Машкиной комнаты доносятся негодующие вопли, то из
спальни Зайки несется визг. Но меня это не пугает, потому что знаю: первая,
скорей всего, опять что-нибудь потеряла, а вторая просто встала на весы и
обнаружила, что прибавила двадцать грамм. Но когда родственники начинают
разговаривать шепотом, тут уж жди беды.
– Нет, – прошептала я в ответ, – даже и не думала, с чего ты
взял?
– А с того, – шипел Кеша, – что он вообще не фурычит,
желаешь убедиться, ну-ка, послушай!
Я послушно приложила трубку к уху.
– Действительно, гудка нет. Зачем же ты купил неисправный
телефончик?
– Мать, – рявкнул Кеша, – хватит идиотничать! Немедленно
отвечай, за каким чертом отключила сегодня мой номер?
От неожиданности мои руки разжались, «Нокиа» шлепнулась на
пол.
– Давай, доламывай, – дернул плечом Кеша.
– Ну, это, в общем…
– Почему?
– Ну, как бы объяснить…
– Просто, словами!
– Ну…
– Ну?!!
– Это не я!!!
– А кто?
– Не знаю, может, шутка?
Аркадий молча смотрел на меня пару минут, потом процедил:
– Запираться глупо, я был в офисе. Мало того, что там на
заявлении твои паспортные данные, так еще и подпись стоит!
– Видишь ли, – внезапно осенило меня, – в «Би лайн» все
перепутали, я хотела отключить свой телефон, а они вон чего сделали!
– Зачем? – буравил меня взглядом сынок. – Почему ты захотела
остаться без телефона?
– Надоел, звонит все время! А они перепутали и тебя
отрезали.
Аркашка поджал губы, естественно, он не поверил ни одному
моему слову, но решил, что больше выяснять нечего. Видя, что в его глазах
начали прыгать смешинки, я вздохнула и попятилась поближе к своей спальне.
Кеша, не говоря ни слова, пошел по коридору, потом неожиданно обернулся:
– Мать!
– Что еще! – подскочила я.
– Ты у нас приколистка! – хмыкнул Кешка. – Хочешь, подскажу
парочку забавных штучек? Можно, к примеру, насыпатю в бензобак рафинад или
сунуть кому из своих под простынь презерватив с водой. Еще жутко весело
намазать родственников ночью зубной пастой. Мы в лагере, лет в восемь, очень
любили забавляться подобным образом, давай, не стесняйся!
Тут распахнулась дверь моей спальни, и в коридор вывалились
галдящие Дегтярев, Маня, Зайка и Рита.
– Это не норка, – говорил Александр Михайлович, – извини,
конечно, коли обидел. Но, похоже, неизвестный скорняк содрал с какой-то
несчастной кошки шкуру и превратил в комбинезон.
– Это норка, – сверкала глазами Рита.
– Не-а, – протянула Зайка, – пойди в гардеробную и посмотри
на мою шубку, подшерсток совсем не такой, хотя на первый взгляд довольно
похоже.
– То-то Масик хотел сбросить шкуру, – подскакивала на одном
месте Маня, – я бы тоже не пожелала в пальто из человеческой кожи разгуливать.
– Это норка, – затопала ногами Ритуська.
– Ладно, – устало прервал беседу Дегтярев, – давайте
остановимся, спать давно пора, вон Даша уже зевает по-страшному.
– Нечего в коридоре дремать, – взвилась Зайка, – ступай к
себе, а мы тоже по комнатам разойдемся.
