– Почему именно мне предназначена эта роль? – попробовала я
возмутиться, но домашние мигом дали мне отпор:
– Потому что все остальные учатся или работают.
Одним словом, они бросили меня около пластмассового короба,
в котором слабо попискивали пять комочков, и унеслись. До самого вечера я, не
зная отдыха, кормила кутят. Процесс казался бесконечным. Когда пятый заканчивал
завтракать, наступала пора полдничать первому, и так по кругу. Черри не
реагировала ни на что. Пару раз только приоткрыла глаза и обвела затуманенным
взором гостиную.
Прошло два дня. Ситуация в нашем доме не сильно изменилась.
Пуделиха никак не могла оклематься, щенки, правда, начали довольно активно
сосать из бутылочек. Я сидела около них неотлучно, удивляясь, отчего это в
ящике чисто.
Приехавший Дениска пояснил:
– У них желудки не работают.
– Почему?
– Собака постоянно облизывает щенков, она делает им языком
массаж, и это возбуждает перистальтику, – пояснил студент.
– Делать-то чего?
– Как чего? Облизывать, – ответил наш ветеринар и убежал
пить чай.
Я с сомнением покосилась на тихо копошащийся выводок.
Облизывать? Честно говоря, не очень хочется, но, похоже, альтернативы нет. Мне
жалко несчастных собачат.
Поколебавшись минут пять, я взяла самого хилого черненького
мальчика и, глубоко вздохнув, приступила к облизыванию. Честно говоря, думала,
стошнит сразу, ан нет. Ничем противным от щенят не пахло. Целых полчаса я
старательно изображала из себя заботливую собачью мамашу, потом, решив
вознаградить себя за труды чашечкой чая, отправилась в столовую.
– Тебе кофе? – спросил Дениска, хватая чайник.
– Чай, – с глубоким вздохом ответила я, – весь рот в шерсти.
– Почему? – удивился наш ветеринар.
– Да со щенков шерсть облезает.
– При чем тут твой рот?
– Как это? Ты же велел щенят облизывать, ну для возбуждения
перистальтики!
Дениска захохотал и мигом пролил чай на ковер.
– Ой, не могу, ты их языком, да? Своим?
– Нет, – обозлилась я, – чужим!
– Даша, – стонал Денька, – люди берут тряпочку, мочат теплой
водой и протирают щенят. Этакая имитация облизывания. А ты… Ой, держите меня,
завтра в академии народ просто завянет, когда узнает!
– Надо было нормально объяснить!
– Но я и подумать не мог, что ты так буквально воспримешь
мои слова!
Я уже хотела было заорать от возмущения, но тут зазвонил
телефон. Незнакомый женский голос прочирикал:
– Дашу позовите.
– Слушаю.
– Ты газету «Улет» читала?
– Нет, – рявкнула я, – подобной дрянью не интересуюсь. Кто
говорит?
– Сгоняй к метро и купи сегодняшний номер, – злорадно
заявила незнакомка, – там про тебя такое написано, богатенькая ты наша.
Усраться можно. Теперь тебя никто в гости не позовет.
Я растерянно посмотрела на телефон. Про меня? В газете
«Улет»? Самое интересное, что хорошо знаю этот бульварный листок, и он мне
совершенно не нравится. Его издает один из моих дальних знакомых, Антон
Чебуков. Когда-то Антоша работал, как тогда говорили, в партийной советской
печати и писал напыщенные заметки о преимуществе социалистического строя над
загнивающим капиталистическим. Он дружил с моим последним мужем Генкой, и одно
время мы тесно общались. Затем отношения прервались. Гена уехал в Америку, а
Антон пропал. Но пару лет назад я столкнулась с ним на вечере, который устраивал
в честь своего пятидесятилетия наш сосед банкир Сыромятников. Мы мило
побеседовали на отвлеченные темы, потом я подошла к жене Ивана Александровича
Карине и поинтересовалась:
– Откуда знаешь Чебукова?
Кара вздернула брови.
– Жуткая дрянь, но с ним нужно дружить, иначе напакостит по
полной программе. – И, видя мое глубочайшее удивление, добавила: – Антон –
владелец газеты «Улет».
Я тогда не поленилась доехать до метро и купить газету.
Поверьте, держала ее в руках впервые. Просто сточная канава, а не издание, на
ее фоне даже «Экспресс-газета» и «Мегаполис» выглядят суперреспектабельными.
Каких только гадких сплетен не было на ее страницах. Я бросила мерзкую
газетенку и понеслась мыть руки. Вот уж не ожидала подобного от Антона, он
казался мне интеллигентным человеком. Но я не являюсь лакомой добычей для
«Улета»: человек я самый обыкновенный, на светских тусовках почти не бываю, для
сплетников никакого интереса не представляю. Живу себе тихо-спокойно,
воспитываю внуков. Впрочем, сейчас Анька и Ванька живут в Киеве у Зайкиной
мамы. Марина обожает близнецов, она – идеальная бабушка, не то что я.
Вновь зазвонил телефон, на этот раз на том конце провода
нервничал Жора:
– Ты «Улет» сегодня покупала?
– Нет, я его никогда не читаю.
– И правильно, – ответил Колесов, – имей в виду, никто не
поверит.
– Чему?
Но Жорик уже отсоединился.
– Можешь покараулить щенков? – попросила я Дениску. – На
пять минут отъехать надо.
У метро я схватила «Улет» и ахнула. Первую полосу украшала
моя фотография, над ней красовалась шапка: «Одна из богатейших женщин столицы
промышляет воровством в домах знакомых». Я юркнула в «Пежо» и принялась читать
статью.
«Наша милая Даша Васильева, появляющаяся со скучной миной на
лице лишь на избранных тусовках, эта безупречно одетая и обвешанная нехилыми
камушками дама, эта тетка, чей банковский счет неприлично велик… Держитесь за
стену, господа! Впрочем, лучше сядьте, поскольку я сообщу вам такое, что можно
упасть: мадам, претендующая на пушистость, оказалась самой обычной воровкой,
обворовавшей Юрочку Рыкова…»
Далее излагалась история с яйцом «работы самого Фаберже».
Несколько минут я тупо сидела за рулем, переваривая информацию. Мне показалось,
что кто-то выплеснул мне на голову ведро помоев, и я, забыв про то, что
оставила Дениску со щенками всего на пять минут, рванула по адресу, указанному
на последней странице мерзкой газетенки.
Глава 4
Очевидно, торговля гадостями – выгодное занятие, потому что
«Улет» помещался в новехоньком здании. У входа сидел охранник.
