– Ну Валюша сказала, что вы заплатите пятьсот «зеленых», а
теперь речь идет о тысяче.
– Я вам буду платить?! – подскочил Олег Игоревич. – За что?
– Ну, – замялась я, – сами понимаете…
– Нет!
– Как же…
– Послушайте, – улыбнулся Олег Игоревич, – вы хоть осознаете
абсурдность ситуации? Пришли просить сделать аборт на большом сроке…
– Вы меня не поняли, я от Вали Колосковой!
– Да понял великолепно, – вскипел гинеколог, – только
деньги-то вы мне должны будете, а не наоборот.
– Я пока еще не забеременела!
Олег Игоревич швырнул ручку на стол, от его приветливости не
осталось и следа.
– Послушайте, мадам, что за представление! То собрались
аборт делать, то не беременны. Как вас понимать?
Я секунду помедлила и решилась:
– Валя сказала, будто тут нужны эмбрионы.
– Кто?! – подскочил врач на стуле. – Кто мне нужен?!
– Ну, вроде для науки, – не сдавалась я, – изучаете вы их.
Так вот, готова забеременеть, а потом пойти на аборт!
Гинеколог уставился на меня во все глаза.
– Вам это сказала Колоскова?
– Да, и цену назвала: пятьсот долларов за зародыш и еще по
сто баксов в месяц на питание.
– Дорогая моя, – неожиданно ласково зажурчал Олег Игоревич,
– теперь наконец понял, в чем суть. Видите ли, Валя Колоскова больной человек.
Она пытается родить ребенка, но тщетно. Есть такая неприятная вещь, как
привычный выкидыш, вот с ней данная штука и происходит. Мы сейчас начали
гормональное лечение, тяжелым препаратом. Кое у кого на фоне его приема
развиваются психозы. Очевидно, у Колосковой временное помрачение рассудка.
Очень вам благодарен, что не сочли за труд прийти и поставить нас в
известность. Обязательно отправлю Валентину Кирилловну к психиатру. Могу вас
успокоить, как только отменю препарат, она снова станет адекватной. Простите,
вы откуда знакомы?
– На одной площадке живем, – буркнула я, – соседствуем.
Пожаловалась ей на безденежье, а Валя к вам отправила.
– Душенька, – расплылся в самой сладкой гримасе противный
Олег Игоревич, – ну подумайте сами, что за чушь! Врач, который просит пациентку
беременеть, а потом выплачивает ей деньги за аборт!.. Такое могло родиться лишь
в воспаленном мозгу психически ненормальной женщины. Впрочем, в случае с
Колосковой все объяснимо. Гормоны – коварная вещь.
– И вам не нужны четырехмесячные эмбрионы?
– Дорогая, аборты на таком сроке запрещены, а я не хочу
конфликтов.
– Но вы только что брались сделать мне вмешательство за
тысячу долларов!
– Я? – вполне искренне возмутился Олег Игоревич.
– Ну да.
– Никогда.
– Как это? Сами сказали, поздновато, но возможно, сдайте
анализы.
– А-а-а, – протянул доктор, – вот видите, опять мы друг
друга не поняли. Имел в виду, что поздновато вам рожать, но вполне возможно,
при хорошем наблюдении. Тысяча долларов – это стандартная цена за услуги
частного специалиста, который берется довести до успешных родов трудную
беременность.
Я растерялась. Думала, Олег Игоревич радостно ухватится за
новый «источник», но отчего-то врач не захотел иметь со мной дело.
– Значит, неправда?
– Полный бред.
Вновь воцарилась тишина. Гинеколог цвел улыбкой, я пробормотала:
– Мне что, уходить?
– Да, мой прием закончен.
– Не передумаете?
– Милая, – с жалостью в голосе ответил врач, – Валя
тронулась рассудком, но вы-то не похожи на ненормальную.
Пришлось встать и удалиться. Выскользнув за дверь, я,
пользуясь тем, что в коридоре никого не было, присела и приложила ухо к
замочной скважине. Но из кабинета не доносилось ни звука.
Глава 23
Остаток дня я мыла посуду и молча сносила тычки Регины. Девушка
была недовольна лаборанткой по всем статьям и придиралась к любой мелочи. Плохо
вымыла мензурки, накапала водой на пол, размазала грязь по столу, не сумела
аккуратно застелить полки в шкафу газетами. Меня так и подмывало сказать:
«Между прочим, Орест Львович велел тебе не цепляться к новой служащей».
Но, естественно, ничего такого вслух я не произнесла, только
молча повиновалась, чем довела злобную девицу почти до исступления. Она,
очевидно, надеялась, что я разину рот и пошлю ее куда следует. Мое терпение
взбесило ее окончательно, и она велела:
– Ну-ка сгоняй на проспект, там торгуют горячими пирожками,
да притащи мне один с сыром, а другой с мясом!
Следовало возразить, ляпнув что-то типа: «Это не входит в
мои служебные обязанности». Но я одурела от бесконечного мытья посуды, поэтому
просто кивнула и ушла.
Пирожками торговали в огромном супермаркете. Я спокойно
встала в очередь, сжимая в кулаке деньги. С перекошенным лицом Регина дала мне
двадцать рублей, не забыв сообщить:
– Пирожки стоят по семь пятьдесят, надеюсь, сдачу не
потеряешь. Впрочем, если и уронишь где пятерку, то вернешь из своих.
Надо же быть такой противной! Очередь медленно двигалась
вдоль огромного стеклянного прилавка, внутри которого лежали на тарелочках разнообразные
пирожные. Я ползла к кассе, обозревая выпечку. Почему Олег Игоревич не захотел
иметь дело с подругой Вали Колосковой. Отчего не пошел на контакт? Какой я
допустила промах?
Внезапно мой взгляд упал на кусок торта «Наполеон». Рот
мгновенно наполнился слюной. Я обожаю это лакомство. К сожалению, его не везде
готовят так, как надо, но этот выглядел волшебно. Высокий, щедро посыпанный
сахарной пудрой. Даже сквозь стекло было понятно, что тесто нежное,
рассыпчатое, а светлый крем восхитительный и свежий. Стоил кусок торта сто
двадцать рублей. Абсолютно необременительная сумма для меня, но неподъемная для
бедной лаборантки, считающей копейки, а, учитывая то, что супермаркет находится
в двух шагах от НИИ, вполне вероятно, что в очереди стоят и наши сотрудники.
– Говорите, – буркнула потная продавщица.
– Два пирожка, «Наполеон» и кофе, – выпалила я.
«Зря волнуюсь, что, людям больше делать нечего, как только
следить за мной?» – успокаивала я себя.
