– Запишите номер его машины, – попросила я секьюрити, – и
больше никогда не пропускайте этот автомобиль на территорию Ложкина.
Примерно через два часа во дворе хлопнула дверца машины, и в
гостиную влетел Жора Колесов.
– Ты одна? – заорал он.
– Мои еще не вернулись.
– Это хорошо, – пробормотал Жорка, плюхаясь в кресло.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что тут такое дело…
– Говори, – мрачно пробурчала я. – Знаю, знаю, о чем речь
пойдет. К тебе приезжал Рыков. Одного не пойму: он несет такую чушь…
– Слушай, – мрачно сообщил Колесов и принялся вываливать
информацию.
Чем дольше он говорил, тем ниже у меня отвисала челюсть. В
такую ситуацию я попала впервые, хотя могла бы оказаться в подобном положении и
раньше. Долгие годы работала преподавателем французского языка, ходила по домам
в качестве репетитора. Семьи попадались разные, хозяева тоже. Кое-где меня
угощали чаем и даже кормили обедом, иногда чересчур ретивые мамаши сидели во
время урока в комнате, изредка мне подсовывали дополнительного ребенка,
бесплатно сестру или брата того, кто учил французский, порой обманывали с
оплатой. Одна дама, густо обвешанная золотом, долго обещала заплатить
заработанные мною деньги:
– На следующем уроке отдам сразу за два раза.
Потом за три, четыре, пять… Когда неоплаченных занятий
оказалось двадцать, она позвонила и заявила:
– Мы в ваших услугах более не нуждаемся.
Так что я попадала в разные, подчас очень неприятные
ситуации, но в воровстве меня не подозревали ни разу. Хотя кое-кто из моих
коллег порой оказывался в щекотливом положении. Ленка Сидорова рассказывала,
как один раз, придя на урок к семикласснице, увидела у нее на столе дорогое
золотое кольцо с бриллиантом. Естественно, Лена, ничего не сказав, провела урок
и ушла. Но на следующий день около кольца оказался браслет, потом часы и кулон…
Наконец Сидорова не выдержала и поинтересовалась:
– Скажи, пожалуйста, твоя мама всегда так драгоценности
разбрасывает?
– А она сейчас в отпуске, – невпопад ответила девочка.
– И что? – не поняла Ленка.
Школьница хихикнула:
– Так ей потом на работу выходить, придется вас со мной
наедине оставлять, вот и проверяет, можно училке доверять или нет? Словом,
сопрете вы колечко или постесняетесь?
Но меня господь от подобных ситуаций уберег, поэтому сейчас,
слушая рассказ Жоры, я даже слегка растерялась.
Вчера из спальни хозяев пропала очень дорогая вещь: золотое
пасхальное яйцо работы самого Фаберже. Симпатичная безделушка украшена нехилыми
камушками и стоит баснословно дорого.
– Господи, – только и смогла я вымолвить, – откуда оно у
них?
Жора вздохнул:
– Родители Рыкова из дворян. Его бабка состояла фрейлиной
при последней императрице. По семейному преданию, юная графиня Рыкова
прогуливалась мартовским днем по берегу реки в одной из царских резиденций.
Возможно, это был пруд. Юрий Анатольевич точно знает только, что невесть как в
проруби оказалась любимая кошка Александры Федоровны. Фрейлина смело кинулась
спасать животное и при этом чуть сама не утонула. В конце концов киску
благополучно выудили, доставили императрице. Поговаривают, что Александра Федоровна
была слегка скуповата, особых подарков придворные от нее не имели, но тут,
учитывая факт, что графиня Рыкова заболела воспалением легких и чуть не отдала
из-за кошки богу душу, императрица расщедрилась. В первый день Пасхи она
навестила больную и преподнесла ей яйцо.
Бабка Рыкова, великолепно понимала ценность презента. После
революции она отчаянно бедствовала, но ни разу даже не подумала о том, чтобы
продать эту «царскую милость». Ее родственники, коим яйцо досталось по
наследству, также тщательно берегли сувенир. И вот теперь он пропал.
– Но почему решили, что это я?
Жора развел руками.
– Говорят, больше ни на кого нельзя подумать.
– Отчего?
– Ну, баба эта, Роза, старинная подруга Рыкова, сто лет в
дом ходит. Владимир Сергеевич – директор крупного НИИ, Леонид Георгиевич его
заместитель, а Яков у него в помощниках. Вроде бы гребут лапой миллионы, и им
без надобности что-либо переть, даже яйца Фаберже.
– Но я тоже не бедствую!
Колесов вздохнул:
– Оно так, но за все время званого вечера из гостиной на
полчаса удалялась только ты.
– Ходила в туалет!
– На тридцать минут? Тебя что, понос разобрал?
– Нет.
– Чего тогда просидела столько в сортире?
– Не хотелось в гостиную возвращаться, вот и нюхала
содержимое всяческих баночек у хозяйки в ванной. Помазала кремом руки, ой!
– Что случилось?
Я в недоумении пробормотала:
– У этой Сабины отечественная косметика фирмы «Маркус»
разложена в такие невыразительные баночки из желтой пластмассы, а кое-что и в
тюбики советского дизайна. Да вот поди ж ты! У меня на внешней стороне кистей
рук появились пигментные пятна. Что только ни пробовала, все бесполезно.
Покупала дорогущие средства от «Виши» – мази, капли. А тут один разок нанесла,
и все. Просто чудо какое-то.
Жорка уставился на мою руку и пробормотал:
– Видишь, не все отечественное – какашка.
Потом он замолчал, и в воздухе повисла тишина.
– Хочешь чаю? – решила я нарушить тягостное молчание.
Приятель помотал головой и сообщил:
– Слышь, Дашка, этот Рыков пообещал меня растоптать.
Говорит, что разошлет по всем учебным заведениям столицы предупреждение о том,
что фирма Колесова состоит из жуликов. Он, правда, сказал, что, если мы ему
вернем раритет, то он ничего затевать не станет.
– Как можно отдать то, чего ты не брал?
– Он еще говорит, что согласен принять деньгами.
– И сколько?
– По оценке «Сотбис», яичко тянет на триста тысяч «зеленых».
Я чуть не упала со стула.
– Да он с ума сошел.
