Она выскочила в коридор, со всего размаха стукнув дверью о
косяк. Оставшись одна, я стала размышлять, почему никогда не могу сказать
нахалу, что он нахал? Отчего позволила Ритке сесть себе на голову? Другой
быстро поставил бы ее на место, заявив:
– Твоя машина и твой кот меня совершенно не волнуют.
Автомобиль сломался не по моей вине, вызывай эвакуатор и увози его. Он мешает
моим детям подъезжать к дому.
Вместо этого я вызвала механика, а следующий звонок сделала
Дениске.
– Алло, – проорал Денька, – у аппарата великий ветеринар.
– Не боишься клиентов распугать? – усмехнулась я.
– Мои без меня никуда, – гордо заявил студент.
Это верно. Заниматься по-настоящему практикой, он, как
человек, не завершивший обучения в вузе, не имеет права. Но в клинике при
Ветакадемии ему доверяют проделывать кое-какие процедуры. Например, подержать
крючки во время операции или сделать шов. А многие наши знакомые приглашают его
подстричь когти их животным, прочистить анальные железы и измерить температуру.
И еще Дениска на удивление точно ставит диагноз. Пару раз его вердикт
расходился с мнением дипломированных специалистов, но более детальные
исследования подтверждали правоту юноши.
– Чего у тебя стряслось? – поинтересовался Деня. – Опять
телефон съели? Ну прикол! Когда Манька рассказала, не поверил. Что же это за
аппарат такой, чтобы мопс смог его целиком сглотнуть?
– Приедешь, увидишь, – пообещала я, – Аркадий его больше не
берет, новый покупать собрался, а этот лежит без дела: он у меня очень
брезгливый.
– А я нет, – радостно сообщил Деня, – телефончик-то
работает?
– Просто прекрасно, несмотря на пребывание в собачьем
желудке.
– Если Кешке телефон не нужен, может, он его мне подарит?
– Бери.
– Супер, класс, ни у кого такого не будет!
– Ты слышал что-нибудь о лекарстве под названием «Бурмиль»?
Денисыч замолчал, потом осторожно поинтересовался:
– А тебе зачем?
– Надо. А он и впрямь такой хороший? Говорят, шерсть
какая-то необыкновенная получается, собаки и кошки молодеют. Так это или нет?
– Слышал, – кратко ответил Деня, – но не советую тебе им
пользоваться.
– Почему?
Деня вздохнул:
– Долго объяснять.
– Давай, давай, я никуда не тороплюсь.
– Ты не поймешь.
Я вздохнула, вот уже и Денисыч, которого я возила в
колясочке и сажала на горшок, уверен в моей глупости.
– Сделай милость, попробуй объяснить.
– Ну, во-первых, он запрещен к производству. Насколько знаю,
делают его подпольно и продают тайком.
– Вот почему он столько стоит!
– Во-вторых, лекарство не апробировано.
– Это что такое?
– Не были проведены должные испытания. Никто не знает, что
случится с животным через пару лет после курса инъекций. Не советую тебе
поддаваться массовому психозу и кидаться со шприцем к своим собакам и кошкам.
Эмбриональные клетки – дело мало изученное.
– Какие клетки?
– О боже, ты хоть знаешь, что такое этот «Бурмиль» и отчего
он запрещен к производству?
– Нет.
Дениска тяжело вздохнул:
– Слушай.
Через полчаса я повесила трубку и уставилась в окно. Вот оно
что! Если я правильно поняла Дениску, дело обстоит следующим образом.
Каждый эмбрион соединен с матерью пуповиной. В том месте,
где эта «ниточка жизни» прикрепляется к будущему детенышу, находятся
эмбриональные клетки, из них же состоит и сам эмбрион. Если их выделить и
ввести взрослому, даже старому животному, у него начинается вторая молодость.
Отрастает шерсть, пропадает артрит, появляется бодрость и игривость. Казалось
бы, что плохого? Но клетки эти можно получить только у живого зародыша. Если
плод погиб, ничего не выйдет. Воздействие на живой организм эмбриональных
клеток было открыто довольно давно, то ли французами, то ли американцами. И как
только в прессу просочились сведения об этом чудо-лекарстве, мигом забили
тревогу представители организаций защиты животных.
– Как же это получается? – возмущались они. – Значит, будут
удалять у беременных собак и кошек плод и использовать его для инъекций тем
четвероногим, чьи хозяева, не поморщившись, могут выложить за курс уколов
кругленькую сумму?
Поднялся жуткий скандал, и производство «Бурмиля» запретили.
Но не все соблюдают закон, кое-кто, чтобы заработать, с легкостью нарушает все
правила. «Бурмиль» все же попадал к тем, кто любой ценой желал омолодить своих
питомцев.
– Дикие люди, – удивлялся Дениска, – ведь пока не ясно, что
может произойти через пару лет с собакой, которую обкололи «Бурмилем».
Но многие хозяева просто не способны мыслить здраво, если
речь идет об их обожаемом «сыночке» или «дочурке». Люди, подобные Рите
Замощиной, ничего знать не хотят, подавай им «шерстистость», и все тут, а о
возможных последствиях и жертвах такого «лечения» они не задумываются.
Запретный плод сладок, и цена на «Бурмиль» взлетела до небывалых высот.
– У нас его делают? – поинтересовалась я.
Денька хмыкнул:
– У нас теперь все делают. О какой пакости ни спроси,
обязательно найдешь. Слышал разговоры, что в Россию «Бурмиль» поступает из
Франции, но на днях Лешка Морозов заявил, что на выставке кошек ему предложили
купить наш, отечественный, десять ампул за три тысячи «зеленых». Значит, кто-то
греет руки, выпуская препарат незаконным образом.
Ночь я провела без сна. В контейнере с синей крышкой,
который мне строго-настрого было запрещено открывать, лежал эмбрион собаки,
ужасающе похожий на человеческий. Что, если в лаборатории Ореста Львовича
делают «Бурмиль»? В России теперь много богатых людей, есть среди них и
любители домашних животных.
Я встала с кровати, открыла окно и закурила, старательно
выгоняя дым на не по-апрельски холодную улицу. Как бы поступила я, если бы
вдруг поняла, что могу вернуть моей старой собаке вторую молодость?
